Международный фестиваль документального кино переехал к нам из России – он теперь обеспечивает достойную документальную программу на Рижском кинофестивале (Riga IFF). Некоторые режиссеры, которые привезли для показа на Артдокфесте свои картины, признались, что, монтируя ленту, постоянно держат в уме: вот это – чисто российское или другое местное – там не поймут, лучше убрать.
Директор фестиваля Виталий Манский привел пример: на прошлогоднем Артдокфесте было две картины о художнике-акционисте Петре Павленском, известном своими яркими антиправительственными перфомансами: «Павленский. Человек и власть» эмигрантки Ирены Лангеман (с 1990 года живет и работает в Германии) и «Павленский. Голая жизнь» россиянки Дарьи Хреновой.
«Обе картины были синхронными событиями, обе посвящены одному явлению, одному герою. Но мы видим, что картина Лангеман получает больше экранов – фестивальных и телевизионных – в мире, хотя язык и подача материалов в картине Даши куда более глубинны.
(...) Она была и кинооператором тех акций, которые он осуществлял. Получается, форма рассказа Лангеман – ближе, понятнее? Наша речь что, не конвертируема на другие языки восприятия?»
Хренова на это пояснила: существует общепринятое правило. Если европейский режиссер «выставился» на каком-то кинофестивале, его дистрибьюторы и прокатчики охотно будут брать – есть некое чувство солидарности.
«Но в данном случае это неважно. (...) Может быть, играет свою роль то, что мы говорим на своем языке, который и считывает свой зритель, со всей нашей культурой и бэкграундом. Наш продюсер Гунтис на постпродакшене говорил всякий раз: никакого Чернышевского на Западе люди не знают, вырежьте это! Или аллюзии на Достоевского – так, давайте уберем: о нем слышали, но его никто не читает.
А для меня в истории Павленского и было особенно ценно возвращение ситуаций из Достоевского - его герои стояли перед моим мысленным взором, у меня, условно, шерсть вставала дыбом:
когда я сидела в квартире Павленских, все время было ощущение, что я в романе Достоевского нахожусь! Но передать это людям, которые не выросли с детства на Достоевском, достаточно сложно. Наверное, можно сделать кино более понятным для других – но самой тебе это не будет кровно дорого», - призналась режиссер.
Французские журналисты Елена Волошина и Джеймс Кио сняли в 2016-м картину Le Choix d’Oleg («Выбор Олега») о том, как россияне воюют на Донбассе. В главной роли там — приезжий боец из Тюмени, примкнувший к сепаратистам, который признался, что уже через две недели полностью разочаровался в идее «Новороссии». Волошина рассказала, что авторы пытались показать западноевропейцам, кто участвует в боевых действиях на востоке Украины и почему:
«Как русский режиссер, который 25 лет прожил во Франции и вернулся в Россию, я на своем уровне стараюсь всегда быть вектором между нашими реалиями и западным зрителем, до которого это всё не всегда доходит.
Когда мы начали снимать этот фильм, я бы сказала, что у нас во Франции никто даже толком не знал, что там воевали эти российские ребята. Мы как-то в своих репортажах упоминали это – но
объяснить, почему эта война идет, можно было, только рассказав, что там воюют тысячи и тысячи российских добровольцев, а объяснить это было невозможно. Так что у нас было именно желание это вынести, это показать именно западному зрителю.
И если откровенно, мы получили встречное условие от героев нашего фильма, что мы не будем показывать это в России, потому что они очень боялись за свою безопасность. Они же всё понимают... Понимают, что, когда они вернутся, всё будет уже совсем не так, как гласила пропаганда на момент их отъезда».
Режиссер фильма об опальном кинорежиссере Олеге Сенцове «Процесс» Аскольд Куров пояснил, что перед командой стояло много задач: рассказать об очень сложном и запутанном уголовном деле, о самом Олеге и дать некий экскурс в то, что сейчас происходит в России.
«Мы долго монтировали, было много версий, в том числе две, сделанные с европейскими режиссерами (с немецким мы не смогли работу продолжить из-за графика). Заканчивали с Михалом Лещиловским, опытным режиссером монтажа – шведским, польского происхождения. Он работал с Тарковским, монтировал его «Жертвоприношение». Нам потребовался именно европейский режиссер, именно чтобы увидеть свой материал взглядом извне.
Для нас, например, привычно видеть, как арестованного в наручниках ведут под конвоем с собаками в зал суда. А те же поляки хватаются за сердце и спрашивают: что такое, что произошло, что его в этот день ведут в наручниках?!
Но его же не в этот день – его каждый день ведут в наручниках и с собаками. И да, каждый раз сажают в клетку... А для них это не так: он же должен быть в галстуке, и адвокат должен быть в галстуке. Для них очень много непонятного».
Поэтому картина строилась с ориентацией на среднего европейского зрителя, подтвердил режиссер предположение Виталия Манского.
Известный латышский кинорежиссер Виестур Кайриш рассказал, что и образ России и многое в России воспринимается зрителями других стран как экзотика: «Например, видеть в каждом городе памятники Ленина напротив церкви для меня было «ой, с ума сойти», а люди там – нормальные, прекрасные, простые! Есть, конечно, эта разница в восприятии.
Я сам Россию в киноязыке воспринимаю через творчество режиссеров. (...) Мне кажется очень хорошим примером «Левиафан» Звягинцева, потому что это почти единственный случай игрового кино, где метафорическим языком изложена суть происходящего.
Вообще же российское кино очень зависит от хорошей жизни денежного аппарата. Они должны соответствовать идеологии государства, которая для меня неприемлема и противна. Оттого там появляется или откровенно пропагандистское кино, или кино о проблемах, уводящих зрителя от политического. Политического не в смысле антипутинском, а на тему, как вообще человек должен жить и существовать в сегодняшнем мире».
А существовать творческой интеллигенции «в таком режиме», по словам Кайриша, сегодня трудно – если всего несколько лет назад был некий тренд уйти в сторону от политического и «просто показывать нечто свое и новое» в Гоголь-центре, то сегодня понятно, чем это заканчивается, говорит режиссер:
«И от этого начинается душевный раздрай. Ведь оно всё равно тебя достает. Люди уже не знают, что можно безопасно снимать – попасть им может за всё».
С полной видеозаписью дискуссии можно ознакомиться здесь.
Зрителям обещано, что все показы программы Artdocfest/RigaIFF будут премьерами в Латвии, а в обсуждениях фильмов будут лично участвовать их авторы.
