Для питерско-новокузнецкого квинтета это уже четвертый рижский концерт. В статусе коронованных суперзвезд андеграунда — второй. И, как и всего четыре месяца назад, снова — при полностью распроданном зале.
«Куплю билет», «Куплю два билета» — громоздясь друг на друга, теряясь в хронологическом безумии алгоритмов соцсетей, похожие друг на друга сообщения беспомощно мерцали на странице мероприятия в последние часы перед его началом. Кому-то все же везло — были те, кто прийти просто не смог и был вынужден билеты продать.
Впервые побывать на Shortparis мне довелось полгода назад. Уже после громкой премьеры на «Медузе», уже после того, как слушать их стало мейнстримом.
Начало февраля, бетонный клуб-коробка человек на триста в вильнюсской промзоне посреди грязного снежного месива. Душный зал, тип в майке PLOHO ставит с пульта Монеточку и группу «Не твое дело». Нудное коротание времени в огромной толпе (в отличие от Риги, в Вильнюсе такая посещаемость концертов — любых — вполне обыденна).
Никаких больших ожиданий в тот вечер не было, несмотря на высочайшее качество отслушанного к тому времени студийного материала. Концерт для артиста — как флюорограмма для пациента: он проявляется абсолютно. Казалось, я уже насмотрелся.
Представлялось среднее выступление очередного модного электронного проекта из сезонной подборки «Афиши» — открытый Ableton, квёлая фоновая motion-графика, «спасибо за теплый прием».
Shortparis оказались непохожи буквально всем.
Ледяное равнодушие к аудитории, никакого «общения с публикой», сам концерт — скорее, ритуальная месса, влекущая в шаманский гипнотический транс (звучит избыточно-неправдоподобно, но это так, ну или почти так). В центре всего — бритоголовый фронтмен, напоминающий Маяковского, Курехина и Мамонова одновременно, с виртуозной точностью и чистотой поющий вживую. Невольно возникали подозрения в «плюсе», но нет — никакой «фанеры» над этим «парижем».
И, конечно же, никакого выхода «на бис».
Не дождались его вечером 11 сентября и рижане.
Выступление началось с сорокаминутным опозданием — и продлилось всего час: отгремев музыкальный сеанс будоражащей мистики, артисты молча покинули сцену, в зале вновь разлился фоновый дарк-эмбиент и скучный тусклый свет. Служение — а именно так Николай Комягин определяет свою роль на сцене — окончено.
Публика осталась голодной. И не вполне довольной — кто-то сетовал на неважный звук, кто-то — на непродолжительность всего сета (едва ли не короче его непосредственного ожидания).
Но в самом выступлении Shortparis разочарованных, похоже, нет. Этой группе талантливых и странных музыкантов с безумными райдерными требованиями (запрет объявлять свой выход на сцену, обязательное наличие в гримерке иконы Святого Николая и прочие чудачества) — им готовы прощать всё.
Потому и страшно.
