ПЕРСОНА
Лариса Шеллар родилась в Риге, с 1968 года по 1974-й училась в 3-й Рижской музыкальной школе, с 1970-го по 1977-й — в Рижской художественной школе им. Я.Розенталя, в 1984-м окончила отделение Интерьер и оборудование (сейчас это Дизайн среды) Латвийской академии художеств. Член творческого объединения Grafikas kamera. Работает в Латвийской национальной опере декоратором по тканям.
Лариса Шеллар — латвийский художник (живопись, графика, фотография) — внимательна к деталям и даже в фотографии практически не представляет объект полностью, от и до. Она дает о нем представление — частями, справедливо считая, что часть так или иначе соответствует целому и в то же время дает волю зрительскому воображению, побуждает к сотворчеству: из детали мы можем взрастить что-то удобное для себя.
— Твои работы — для внимательного и даже любовного прочтения.
— Я люблю все эти макродела, когда ходишь, гуляешь и вдруг видишь: вот кусок, который точно попадет в живопись или графику, вот оно, дорогое. Пока я не нашла конкретную фактуру для определенного места на картине, не нашла того, что мне нужно именно в этом куске фона, работа не будет закончена.
— Столько вложить — и в итоге услышать: ну да, ничего такая картинка получилась!
— Главное — для самой себя добиться нужного результата. А зритель может его не принимать, отрицать, веселиться или пройти мимо — реакций куча. Для меня важен процесс. А когда работа готова, она тут же начинает жить своей жизнью.
— Когда ты ставишь последнюю точку — знаешь: это именно то, что тебе нужно.
— Но именно мне. Это — для меня. Да, я получила то, что хотела.
— При чем здесь люди, да?
— Да, при чем здесь люди. Творчество — это полет души и тела, это простор: ни перед кем не отчитываешься, не виляешь, делаешь, что хочешь. И не моя проблема, что вам не нравится. Не нравится — не смотрите.
— А в процессе этих полетов ты больше отдаешь или получаешь?
— И получаю, и отдаю.
Иногда от картины ты не то что устаешь — ты ею практически болеешь. Пока не закончишь — ты вся там.
— Ты дизайнер с академическим образованием. Это значит, что ты ближе к графике, чем к живописи?
— Трудно сказать.
— Живопись создает ложный эффект чего-то живого, а ты жизнеподобие достаточно часто убираешь. Твои картины — более плоскостные, чем у других живописцев.
— Результат совмещения плоскостного эффекта и формы.
— А зачем тебе это нужно?
— Это своего рода игра. Игра живописи и рисунка, игра формы и плоскости. Должен быть контраст, без этого никак.
— И цветовой контраст, и формальный?
— И цветовой, и графический, и стилизация.
— У тебя нет графики — традиционной, черно-белой.
— Есть, но очень мало. В основном, конечно, работаю в технике цветной литографии. Мне интересен цвет, его трансформация.
— В тебе сочетается все, что нужно для художника: талант, вкус, работоспособность, творческое бескорыстие.
— И лень. О ней нельзя забывать. Она обязательна для восстановления сил. Тогда просто идешь к морю или читаешь.
— Ты очень внимательно, уважительно относишься ко всему. Для тебя главное — не приручить красивое и не показать, что оно красиво, а доказать: все вокруг достойно того, чтобы в это вглядеться, понять, расшифровать.
— Когда я работаю — вообще не думаю о красоте.
— Просто во всем готова увидеть космос.
— Я называю это Пространством.
— Такое впечатление, что в живописи до человека как такового у тебя даже не всегда доходит рука. Ты рассказываешь о нем, не всегда показывая. Подступалась-подступалась к персонажу, рассмотрела все, что вокруг него, представила его историю — а вместо лица дала только маску. Как обозначение, что речь о человеке. Твои люди закрыты — понятно, что они интроверты и почти не поднимают век. Но они даже не подробны.
— Потому что подробна сама работа.
— И если бы еще на лице все отражалось — был бы перебор. Ты обозначаешь человека как загадку — а разгадка рядом: ищите!
P.S. В качестве иллюстраций к тексту представлены работы Ларисы Шеллар — фрагментами или в полном объеме.
