Эксклюзив: Марк Бушков и его маленький семейный бизнес

Обратите внимание: материал опубликован 8 лет назад

Если не он, то кто? Нет, в самом деле: если мама и папа — скрипачи, оба дедушки — скрипачи и бабушка — скрипачка (то, что вторая бабушка – пианистка, выглядит даже как-то странно; впрочем, эту статистическую погрешность исправляет наличие тети-скрипачки и младшей сестренки-скрипачки), мог ли он, Марк Бушков, вырасти не скрипачом, а кем-то еще?

Марк Бушков, 23-летний подданный бельгийского короля Филиппа, уроженец Монпелье, житель Франкфурта-на-Майне, обладатель Гран-при Международного конкурса в Монреале.

Который думает и ругается по-русски. 

Которого в 5 лет начал учить игре на скрипке его дедушка Матис Вайтснер, профессор Лионской консерватории; а через год – добро пожаловать на сцену, и началось.  

Которому не лениво купить билет и за свой счет прилететь в Латвию, чтобы познакомиться  с оркестром Sinfonietta Rīga – потому что им вместе играть на фестивале Wege durch das Land в Оствестфален-Липпе, а «Далекий свет» Васкса  вряд ли зажжется за одну-две плановые репетиции.

Это было прошлым летом. Теперь Марк снова побывал у нас в гостях, на сей раз с двумя концертами, в Риге и Сигулде, но с тем же «Далеким светом», который научился называть как положено — Tālā gaisma. Играл фантастически. Правда, потом с трудом приходил в себя. На следующий день признался: «Никогда так не изматывался». 

- В буклете мой коллега написал по поводу вашей профессии – выбора, в принципе, никакого не было. Это правда? Или были поползновения?

- Поползновения были. А выбора, в принципе, не было. Когда я был маленький, мне казалось — раз папа, мама, дедушка, бабушка играют на скрипке, то, наверное, все на свете играют? Очень удивился, когда понял, что это не так... Да, в какой-то момент я захотел перейти на электрогитару. У меня в школе была симпатичная рок-группа, я был очень ей увлечен, много для нее писал. Однажды ради нее отложил скрипку и решил, что насовсем. Через неделю мне стало скучно. И я вернулся к скрипке. 

- Школа была французская?

- Конечно.

- И вся эта бельгийско-французская история – она родом из невыносимости музыкантской жизни в Москве 90-х?  

- Именно. Бабушка с дедушкой после гастролей «Солистов Москвы» остались во Франции.  Мама с папой приехали просто пожить у них чуть-чуть. В этот момент я и родился. Потом мама нашла работу в Бельгии (Алиса Вайтснер – первая скрипка в Brussels Philharmonic), ей дали гражданство, и мне тоже. Но вырос я во Франции.

- Вы наверняка общаетесь с людьми разных национальностей. Наверняка большинство их них — музыканты, отдельное племя; но всегда ли вы находите общий язык?

- Это, конечно, момент такой... Надо уметь адаптироваться. Неважно – музыкант или не музыкант, свой человек или нет. Я с детства старался этому научиться, потому что приходил из дому, где все свои, все музыканты, в школу, где ничего нет общего абсолютно... где очень трудно не быть гадким утенком... Но добрые дети помогли: попробуй к ним не приспособься. Когда тебя спрашивают – ну и зачем ты этим занимаешься, скрипкой этой, кому это нужно, кого это волнует, — задаешь себе тот же вопрос: может, действительно никого не волнует? А потом начинаешь гордиться своим делом. И это остается на всю жизнь.

Хотя иногда кажется, что дело это неблагодарное. (Смеется.) Сколько я в него вложил за 20 лет?! А концерты есть удачные, а есть не очень, после которых в голове вертится: и что? Чего я достиг? Что вынес на сцену?

- Кто это вас надоумил так в себе копаться?

- Наверное, мой последний педагог, Борис Гарлицкий. Ух, как он меня... Если что-то не складывалось, на конкурсе, например, и я оправдывался – да это члены жюри были не те... «Это ты о себе такого высокого мнения? Не выиграл — значит, не играл лучше всех!» И все. Точка. Поначалу мне сложно было это принять, я себя успокаивал  – нет, он преувеличивает, так тоже нельзя. Но в конце концов понял, что причину всего действительно надо искать внутри себя. Рыться, находить, что не так, и доводить до ума. Теперь даже мысли не возникает: ой, меня обидели.

Это мне так в жизни помогает! Потому что никто ведь нам всерьез добра не хочет. Никто не бросается на шею со словами — ты такой молодец, мы тебя обожаем, давай мы сделаем для тебя это и это. То есть и такое бывает, но это заслужить нужно...

Борис такой... идеалист. Практикующий идеалист. Сегодня в нашем бизнесе иметь подобные взгляды непросто. Времени у всех мало, вариантов много: зовут туда, зовут сюда, сыграйте с нами здесь и здесь, а вот еще «халтурка» подвернулась, дирижер срочно приглашает, надо соглашаться – дирижер-то с именем...  На самом деле соглашаться не надо. Качество страдает.

Борис уже очень давно в Европе, лет 25, насмотрелся этого всего, знает, как механизмы работают. Но все равно в нем сидит старая школа. У него есть душа, понимаете? Я помню случаи, когда я играл, а он говорил: «Что ж. Ты все сделал, о чем я просил. Все замечательно. Я страшно рад». Но я–то вижу, что он нервничает. Спрашиваю — «Борь, что происходит?». – «Я не знаю, что сказать. Все хорошо. Можно и так играть». И до меня доходило: все хорошо, но нет самого главного. Того, ради чего все затевалось, училось, готовилось. Идешь домой и думаешь: интересное кино, снова-здорово, начинай сначала, вкладывай, чего не доложил. Основное вкладывай!

Вкладываю — и замечаю: качество-то страдает. Не получается все исполнить, как надо, когда несется такой эмоциональный поток!...

Я иногда смотрю на эти «убийственные машины», которые играют шикарно, играют перфектно, и задаю себе вопрос – а вот если они постараются чуть-чуть отдаться этому делу, музыке, перфектность останется или нет? Это большой вопрос... Но наверняка есть  такие, у которых останется...  В себе я на этот счет не совсем уверен. Я знаю, что в некоторых произведениях имеются места, где я должен чуть-чуть подуспокоиться, охладить голову, охладить кровь, а то совсем уж улечу. Рискованно это – с точки зрения техники.  Ну да мне еще надо многое на своем инструменте суметь.

- Ваша генеалогия предполагает не только сольное музицирование. Дедушка же ваш директором у Башмета?

- Да. (Роберт Бушков был артистом и директором оркестра «Виртуозы Москвы», директором Большого симфонического оркестра им.Чайковского и Московского Государственного  Академического симфонического оркестра; с 2002 года — директор оркестра «Новая Россия».) Ему немало лет, но он так держится, так работает... Мне кажется, он невероятный человек. Я им очень горжусь, я его очень уважаю... К сожалению, я с ним не так сильно знаком. Но я и в России впервые побывал только два года назад. Все никак не мог поверить, что все вокруг разговаривают, как у меня дома. Я привык, что русский — мой домашний, тайный язык. А тут вся страна...

- А задатки дирижера, отцовские (Евгений Бушков — главный дирижер Государственного камерного оркестра Республики Беларусь), вы в себе чувствуете? Держите в себе этот генный запас на потом?

Держу, но не хочу сейчас об этом думать, потому что это другой мир, другой горизонт. Дирижеров много, и много очень хороших дирижеров, так что пусть они за меня машут, покуда я со своими желаниями и намерениями не разберусь. А я буду у них потихонечку учиться и набираться опыта. Хотя... Извините, я много таких солистов знаю, которые за пульт встали только потому, что им надоело быть «последними», они устали слышать от дирижера – приходите в конце, мне нужно время на симфонию, а потом мы с вами пройдем разок ваш концерт. Вы ведь довольны? Оркестр ведь здорово играет? Вам нравится? И попробуй скажи, что не нравится. Попробуй скажи — знаете, я бы здесь сделал так, а здесь этак. На этом все закончится, ты сюда больше не приедешь. Вот когда это дело мне осточертеет, тогда, быть может, я подумаю о чем-то другом.

Нет, я, конечно, пытаюсь воспользоваться даже получасовой репетицией, чтобы собрать произведение, проанализировать этот процесс, познакомиться с людьми. Это важней всего – люди. Я не могу на первой встрече играть к ним попой повернутым. По мне, это хамство. Я сам сидел в оркестре и знаю, что когда артист начинает с того, что демонстрирует спину – мол, вы там играйте, а я тут тут посолирую, – это раздражает. Мы ведь даже за этот короткий срок стараемся вместе какую-то музыку сделать!  И если я когда-нибудь вдруг решу заниматься этим делом, дирижированием, то только после того, как вникну во все тонкости контакта с оркестрантами. Просто научиться в школе махать – это одно, а вот встать напротив 90 человек  и посмотреть им в глаза – совсем другое. Но это очень, очень интересно.

- На что у вас еще остается время, кроме музыки?

- Ой... Еще не так давно получалось просто отдохнуть с ребятами. Поговорить, рассказать и выслушать какие-то истории, пойти выпить. Но сейчас... Когда я думаю, что у меня выходной, на самом деле я занимаюсь какими-то накопившимися бытовыми делами, чиню машину, собираю бумажки на налоги, покупаю струны... И оказывается, что это маленькое свободное время — оно не свободно. Не тут-то было. Ничего не успевается. Музыка забирает все. 

- То есть вы – тот человек, который не видел «Игру престолов»?

А что такое «Игра престолов»? Пожалуйста, расскажите!

 

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное