— Как вы узнали, что пройдет Балтийский путь?
— Особо не помню. Но в Верховном совете СССР в Москве было сильное балтийское представительство, и оно было очень публичным. Чтобы смягчить сопротивление советских властей, вначале требования были не столько о независимости, сколько об «экономическом суверенитете» — так они это называли.
— Когда узнали об идее Балтийского пути, насколько она вам казалась правдоподобной и осуществимой?
Мне кажется, что это была очень умная идея. Это отлично подходило для телевидения и было ярким способом для продвижения целей. Если бы балтийцы просто собрали пару миллионов подписей, то это было бы не так впечатляюще. Это была бы просто большая пачка бумаг. Но создание живой цепочки во всех странах Балтии было отличным шагом, с точки зрения пиара (public relations idea — Rus.Lsm.lv).
— 23 августа 1989 года вы были в Вильнюсе. Почему вы решили освещать события именно оттуда?
— Честно говоря, я уже забыл. Литва была в некотором роде лидером в борьбе за независимость, и, возможно, в то время в Вильнюсе происходило что-то важное, и я подумал, что можно будет убить двух зайцев одним выстрелом.
— Каким вы запомнили этот день в Вильнюсе?
— Во время Балтийского пути я выехал на несколько километров за черту города и осознал, что это мероприятие было прекрасно организовано. Было ясно, что людей не просто просят выйти и взяться за руки посреди улицы, потому что тогда в некоторых местах будет много людей, а в других — мало. Всем учреждениям, ведомствам и фабрикам было сказано на каком участке дороги и километре стоять, чтобы на каждом метре от Вильнюса до Таллина стоял один человек.
— Как журналист, как вы себя чувствовали, переживая это?
— Это было очень впечатляюще! Можно было почувствовать, как люди оживают и оставляют за спиной годы полного молчания. Мне кажется, что в бытовом смысле в 1989 году условия были уже не такими плохими. Хотя советская экономика не была в хорошей форме, люди жили лучше, чем 30 лет назад. Но это было немое общество. Люди не могли публично говорить о независимости или суверенитете. И на Балтийском пути я видел, как люди возвращали свой голос. И коллективный голос намного сильнее, чем голос индивида. Поэтому это было чрезвычайно впечатляющим.
— Балтийский путь — одно из самых ярких воспоминаний моего детства. Мне было четыре года, я стоял у Мелтури, и мне пришлось одолжить курточку, чтобы вплести ее в длинную цепочку одежды и соединиться с каким-то участком, где было мало людей. Вы помните особый момент на Балтийском пути?
— Меня больше всего впечатлил именно общий вид — как люди выходят на улицу и демонстрируют солидарность, требуют разорвать связи с Москвой и возродить атмосферу независимости, которая существовала здесь до войны. Это был мощный вид огромной цепи людей, простирающихся в обе стороны так далеко, как только могут видеть глаза.
— Как, по вашему мнению, сложилось у стран Балтии за эти 30 лет, прошедших с Балтийского пути?
— Я думаю, что очень хорошо. Вступление в Европейский союз было очень большим шагом. Конечно, были проблемы — экономический кризис, особенно в Латвии, но похоже, что вы справились с этим. Я просто сожалею, что мы больше не будем с вами в Европейском союзе, если Brexit станет реальностью.
