В 1999-м неизвестная широкой публике в Латвии представительница латышской диаспоры в Канаде стала президентом Латвийской Республики — и проявила себя настолько убедительно, что в 2003-м была избрана на второй срок. Оказалось, доктор философских наук, психолингвист и собирательница латышского фольклора знает пять языков и в состоянии весьма аргументированно отстаивать позицию недавно вернувшей себе независимость Латвии на международной арене. Во внутренней политике ее достижения оценивают скромнее, что саму Вике-Фрейбергу до сих пор уязвляет:
«Ну, они лгут. Многие люди лгут. Самая настоящая ложь!»
- так этой осенью в интервью LTV прокомментировала экс-президент упреки в том, что она наводила лоск на внешнеполитический образ Латвии, а упорядочением ситуации внутри страны не занималась. ВВФ перечислила самое, на ее взгляд, важное, что было проделано: она выступала за улучшение условий содержания заключенных, укрепление законности, настояла на создании антикоррупционного бюро, стимулировала сокращение коррупции в судебной системе.
Пресс-секретарь экс-президента Айва Розенберга говорит:
с годами как-то забылось, насколько огромными были проблемы в судах, в системе госбезопасности и внутренних дел. Конечно, эта «ходьба по грязи», по выражению Розенберги, запоминалась публике хуже, чем «красивая картинка, как президент Франции Жак Ширак целует нашему президенту руку».
На первом сроке пребывания Вике-Фрейберги в должности вообще внешняя и внутренняя политика шли рука об руку, потому что очень многие решения (по языку, законодательству, развитию инфраструктуры, работе ответственных служб) принимались в расчете на достижение цели: вступление в ЕС и НАТО. Одновременно эти шаги улучшали и жизнь внутри страны.
Кроме того, как отмечают тогдашние соратники и советники президента,
многие шаги, которых от нее ожидали, она просто не могла сделать, так как полномочия в этой должности ограничены. Чего должностные полномочия никак не ограничивают – это возможность президенту стать моральным лидером для народа.
Всегда ли Вике-Фрейберга использовала эту возможность – вопрос открытый. Но, по отзыву министра иностранных дел Эдгара Ринкевича, такой инструмент, как публичные заявления по важным вопросам, использовали и она, и Гунтис Улманис, и Валдис Затлерс.
А кроме того, было ясно: выросшая на Западе Вике-Фрейберга не до конца понимает среду в Латвии и не может ее упорядочить – и ей не хватало единомышленников. В том числе нельзя назвать единомышленниками премьер-министров, пребывавших у власти в годы ее президентства. Сама Вике-Фрейберга и десять лет спустя после ухода с должности избегает говорить о сотрудничестве с Андрисом Берзиньшем, Эйнаром Репше, Индулисом Эмсисом, Айгаром Калвитисом и Андрисом Шкеле:
«Там книгу можно писать. Только вопрос, не подвергну ли я свою жизнь опасности, когда это опубликуют»,
— шутит она.
Конец 1990-х – начало 2000-х в латвийской политике были бурным периодом, когда достоянием гласности становились не только курьезы вроде прогулки премьер-министра Репше по стокгольмским крышам (с последовавшим вызовом полиции), но и вещи посерьезнее. Такие, как «педофильский скандал» — всего через несколько месяцев после вступления Вике-Фрейберги в должность главы государства депутат Сейма Янис Адамсон заявил с трибуны парламента, что к сети педофилов, возможно, причастны глава правительства Андрис Шкеле, тогдашний министр юстиции Валдис Биркавс и глава Службы госдоходов Андрей Сончик — а прокуратура, возможно, расследовала дело недостаточно тщательно.
Вике-Фрейберга тогда заступилась за Адамсона, которого критиковали другие политики, и призвала внимательно изучить все сведения — вызвав кое у кого сомнения в том, что она понимает ситуацию в стране. Позднее в интервью авторам книги «ВВФ. Политическая биография» экс-президент пояснила: она понимала, что заявление Адамсона могло быть инспирировано «какой-то другой страной», но ее куда больше взволновало, что прокуратура в том деле действовала недостаточно профессионально.
Были вопросы, которые ВВФ полностью отдавала на откуп правительству — например, она вообще не вмешивалась в ход приватизации предприятий.
Экономика ее волновала лишь постольку, поскольку могла помочь или навредить имиджу Латвии на международной арене (предпринимательская среда, привлекательность страны для зарубежных инвесторов).
Зато Вике-Фрейберга немало «бодалась» с Эйнаром Репше, не только нарушавшим протокол своими выходками, которые потом смаковала пресса, но и неспособным добиться принятия ряда законов, необходимых для вступления Латвии в Евросоюз. Досталось и Айгару Калвитису, который пытался подчинить спецслужбы правительству – в этом вопросе вмешательство ВВФ стало решающим.
Наконец, неудачной была коммуникация экс-президента с нелатышской частью общества — ей по сей день поминают фразу о «вобле и водке у памятника в Пардаугаве 9 мая».
Однако если сравнить проделанное Вике-Фрейбергой на посту главы государства с делами ее преемников, то и во внутренней политике результат скорее получится положительным. Ведь после ее ухода с должности сам институт президентства в Латвии оказался ослаблен.
Первым ударом по нему стало избрание Валдиса Затлерса «в зоопарке», сомнения насчет его репутации и «конвертов» (не помогла и борьба с олигархами, и роспуск Сейма). Более сокрушительным – поведение Андриса Берзиньша, по-видимому, не интересовавшегося ни внешней, ни внутренней политикой вообще. И Раймонду Вейонису пока не удалось переломить ситуацию.
