Языковая пропорция 60:40, за много лет «обкатанная», доказала свою эффективность, а резкий маневр Минобразования пришелся как раз на тот момент, когда наконец стали видны положительные подвижки, когда улучшились знания госязыка у выпускников нелатышских школ.
«Они отвечают на экзаменах на вопросы по достаточно сложным текстам, принимает экзамены посторонний педагог, не их преподаватель, пишут вот такие диагностические работы – а министр Шадурскис утверждает, будто школьники плохо владеют латышским», – выразила недоумение мать дошкольницы Ирина Федорова.
«Показатели наконец начали расти, мы наконец видим положительную динамику», – добавила директор Рижской 40-й средней школы Елена Ведищева.
«По-моему, после введения единого централизованного экзамена для всех школ можно было бы забыть и об этих пропорциях, 60:40, - считает родитель третьеклассницы Константин Чекушин. –
Пусть школы сами решают, как они будут учить. Потому что любая школа заинтересована, чтобы дети сдали латышский язык, и показатели у школы были хорошие.
Соответственно, министерство ставит четкую цель: ребята, вы должны знать язык на высоком уровне. Хорошо – цель ясна, мы с ней согласны, на самом деле. Думаю, очень мало родителей, которые говорят: нет, моему ребенку латышский не понадобится, зачем его учить. Все (ну, 99%) согласны, что выпускник средней школы или даже основной должен свободно владеть латышским языком. А как уже школы этого добьется, какой будет пропорция, может, даже те же 80:20 – вторично».
Чекушин признал, что его как родителя больше всего беспокоит отсутствие ясных методов и способов достижения заявленной министерством цели:
«Когда я этого не вижу – я как инженер понимаю, что передо мной халтура. Меня беспокоит, что в итоге дети будут страдать.
Беспокоит, что кто-то считает, будто он лучше меня знает, как мне воспитывать моих детей, по какой тропинке их к поставленной цели вести. В русском языке, если тебе говорят, что тебе делать – в общем, люди очень нехорошо реагируют. А в данном случае именно это и говорят.
Мне не доказывают с цифрами на руках, насколько хорошей будет новая реформа и насколько плоха была прошлая система. Наоборот: цифры, когда начинаешь в них вникать, и факты говорят о том, что система – хорошая. Когда говоришь с профессионалами, они тоже говорят, что система хорошая».
Ирина Федорова напомнила, что летом министр Шадурскис в эфире Латвийского радио 4 сам говорил, что его всё устраивает. И лишь осенью внезапно прозвучало резкое заявление, что нужно менять язык преподавания в старших классах.
«С нами не считаются, на нас, простите за прямоту, просто плюют! - заявил Константин Чекушин. – И кстати, люди, мне кажется, начинают пробуждаться: на предыдущий митинг пришло немного народу, а в пятничном марше прошествовало тысяч пять».
Депутат Юрмальской думы, активистка-правозащитница Елизавета Кривцова – тоже мать, у нее двое детей. И их с мужем беспокойство за них связано в тем, что и сами они, и их ближайшее окружение ощущают себя жителями Европы – они не связывают свою жизнь только с Латвией, не самоизолируются. Соответственно, нормальным считают знать английский, еще какой-то иностранный, латышский и русский.
«Мы понимаем, что нам нужно много языков! На это мне Карлис Шадурскис дает установку: закройте свои шоры, видьте себя только в Латвии. То ли Северная Корея, то ли какой-то этнографический музей... Остального мира словно не существует. Это не соответствует реальности – и это первое, что меня как мать настораживает. И второе – конечно, то, что касается идентичности.
Родной язык – это огромный ресурс для развития человека, для самовыражения, и мне абсолютно непонятно, почему мне хотят запретить это использовать.
Ведь идет речь о том, чтобы запретить – не о том, чтобы обеспечить, чтобы в Латвии каждый знал латышский язык, нет. Не о том, чтобы были школы, где всё только на латышском. Ведь об этом речи не идет. Речь – о том, чтобы запретить, причем желательно именно русский, язык использовать как одно из средств в образовании и развитии личности ребенка и поддержания эмоциональной связи между родителями и детьми, связи с русской культурой – которая, я однозначно хочу, чтобы осталась у моего ребенка. Вместе со всеми остальными целями.
Вот эти две вещи и волнуют. Явное непонимание, что такое требования рынка сегодня с точки зрения языков и как вообще живет нормальная семья. И второе – этот отказ принимать во внимание культурные потребности и эмоциональные вещи, всё, что касается идентичности».
Профессионалы опасаются немного других вещей в связи с задуманной министерством реформой. Из-за нехватки учителей могут пострадать результаты, снизится качество образования у нелатышских школьников. И те неплохие показатели централизованных экзаменов, которые сегодня наблюдаются в билингвальных школах, останутся в прошлом.
КОНТЕКСТ
В Латвии насчитывается почти 97 тысяч воспитанников детских дошкольных учреждений, из них почти 21 тысяча учится в русских детсадах. В основной школе – почти 78 тысяч учащихся, из них почти 50 тысяч – ученики школ нацменьшинств. В средней школе насчитывается 37 тысяч учащихся, из них около 9,5 тысяч – ученики школ нацменьшинств.
Директор Рижской Ринужской среднй школы Денис Клюкин указал, что реформаторами в МОН создана богатая почва для различных подтасовок, и дело не в одних только билингвальных школах:
«Сейчас – очень выгодный момент для министерства и агентств заниматься, можно сказать, передергиванием. Ведь на повестке стоит три реформы: реформа сети школ, реформа содержания образования и реформа школ нацменьшинств. И очень часто, особенно в масс-медиа, одно подменяется другим и смешивается. Когда заходит речь о каком-то либерализме в отношении европейских языков – г-н Шадурскис, если отслеживать все его высказывания, изначально говорил о качестве образования. Но буквально месяц-два назад всё перешло в плоскость формирования единой политической нации.
И ни о каких вопросах либерального подхода к языку уже нет речи. Не ставятся такие вопросы, как конкурентное преимущество, владение несколькими языками или падение качества образования. Это снято с повестки дня. Потому что главное – по большому счету, повысить уровень лояльности (в понимании министерства).
Если учесть, что происходит три реформы, из которых переход на латышский язык – реформа, которая повлечет наименьшие последствия для системы образования Латвии, в текущей ситуации по каждой из реформ очень удобно прятать концы в воду, никто не увидит, какие будут результаты. Потому что изменится сеть школ – и, если что-то негативное из-за этого произойдет, можно списать на одну из двух других реформ и, в принципе, вот так по кругу.
Три большие реформы делаются в течение одного календарного, а может, даже одного учебного года, и за последствия, в принципе, никто ответственности не понесет, потому что их нельзя будет определить».
«Мы будем нести ответственность – у нас же за всё в ответе директор!» - возразила полушутя Наталья Рогалева, директор Рижской 34-й средней школы. По ее прогнозу, перевод именно среднего образования на латышский вызывает не столь много опасений, но зато имеются очень обоснованные опасения относительно перевода 7-9-х классов на пропорцию 80:20.
«Что, как я предполагаю, может случиться: те дети, у которых не очень хорошо с языком, в 9-м классе не смогут сдать централизованный экзамен, единый для латышских и русских школ. Г-н Шадурскис не раз говорил, что в среднюю школу мы будем принимать по результатам централизвоанных экзаменов в основной школе. Значит, результаты экзаменов плохие – и этим детям автоматически будет закрыт путь в среднюю школу.
Куда они пойдут? Может быть, в профшколу – а может, на улицу! Что они там будут делать? Если они будут у меня сумочку в подворотне отнимать – я не буду очень рада. Я думаю, что вся наша социальная ситуация может очень серьезно измениться. Этих детей – достаточно много, тех, кому трудно учиться».
«К сожалению, я, работая с детьми в профобразовании, должна сказать: очень много именно в профессиональное образование идет тех детей, кто не готов учиться в государственных школах только на государственном языке. К нам тоже пришли указания, что экзамены будут только на государственном, в том числе профессиональные экзамены, - поясняет лидер Общества русской культуры Латвии Елена Матьякубова. - А у нас как раз больше ребят, которые, может, интеллектуально не так развиты, возможно, кругозора такого не имеют – и они идут в профшколу, чтобы не испытывать того комплекса. Так что когда в среднюю школу идут ребята хорошо подготовленные, мотивированные – я за качество образования не переживаю! Там даже мобилизация, мотивация выше будет: он должен удержаться.
Но я волнуюсь за ребят, которые не столь уверены, не так хорошо подготовлены. Но польза получения среднего образования, самой разной направленности, для них точно так же актуальна. И вот тут качество образования, включая экзамены по единому стандарту... Для меня это, произнесу резкое слово – преступление!
Мы от ребят, которые шли другим путем, которые не имели такого же соотношения языков, как в школе с латышским языком преподавания – требуем выйти на ту же планку и сравниваем.
Не говорю уж о психологической атмосфере, и есть примеры, когда мальчишки приходят, и часть, которая уходила в латышские школы, возвращается с комплексом. Вот только буквально у меня две недели назад было: девочка вернулась, не выдержав психологически, эмоционально. А это всё сказывается и на качестве образования. И будет очень сложно вычислить все причины.
Я тут усматриваю еще и шантаж, в том числе экономический. Потому что один из тезисов звучит так: «Число учителей сократится, мы заполним те пустующие места, но и каждый из вас будет получать по 1500! Подумайте, какое светлое будущее ожидает учителей, которые выдержат этот шаг».
Наталья Рогалева добавила: «А для того, чтобы подготовить учителей, мы еще задействует структурные фонды на 4 года, около 3 миллионов. То есть у нас есть повод опять поделить деньги структурных фондов! И может быть, это вообще только повод?»
Елена Ведищева также считает, что опасения по части качества образования в средней школе – наименьшие:
«Мы уже с 2004 года работаем в этой ситуации, мы накопили достаточно большой опыт – а главное, по окончании 9-го класса у большинства ребят инструмент, то бишь сам латышский язык, уже достаточно хорош. Наша задача – обеспечить им среду его использования. И мы уже показали, собственно, что результаты-то наши – неплохие.
Но что касается основного образования – там грядет катастрофа. Часто в 1-й класс приходят дети, которые вообще ни слова не говорят по-латышски. Они и по-русски-то плохо говорят! В школу нацменьшинств часто приходят дети, для которых русский не родной, он второй, а может и третий.
Но я хочу поднять другой вопрос: а г-н Шадурскис задумался о том, что упадет качество образования в латышских школах? Мы 20 лет накапливаем опыт работы в билингвальной системе. Мы 20 лет учимся работать с разноязычными детьми. Этот опыт бесценен! Кто учил учителей в латышских школах работать билингвально? Они готовы принять наших детей? Примерно 30%?»
Родители-нелатыши обеспокоены будущей судьбой детей, некоторые из них уже предпочитают отдавать детей в латышские школы, говорит Наталья Рогалева. Из ее школы таких учеников 4-6-го классов ушло уже трое. Денис Клюкин прогнозирует, впрочем, что, если планы Шадурскиса будут реализованы – вскоре начнется и обратный процесс:
«Потому что результаты экзаменов по определенным предметам, являющимся приоритетными, в школах нацменьщинств – лучше! И те родители учеников латышских школ, для кого эти предметы тоже приоритетны, будут отдавать детей в русские школы. Есть, есть примеры такого рода».
Следующим шагом после перевода школ нацменьшинств на латышский язык преподавания станет ликвидация самой концепции школ нацменьшинств в текущем виде, прогнозирует Клюкин.
«Граница сотрется, и дети-латыши и нелатыши будут учиться, в принципе, вместе. В канун Дня независимости хочется спросить: у нас в Латвийской Республике ценностью объявлено сохранение латышского языка и культуры –
готовы ли родители-латыши поставить под угрозу свой родной латышский язык? Поскольку угроза обязательно будет! Язык, на котором говорят 200 миллионов человек, начнет очень органично, с самого низа сливаться с латышами».
Как отметила директор Рижской 40-й средней школы Елена Ведищева, под угрозой латышский язык сейчас находится уже и в латышских школах, так как не хватает его преподавателей:
«И уже сейчас в латышских школах учится достаточно много детей из смешанных семей и русских детей. И вот вам один из аргументов: почему дети в латышских школах после 9-го класса не сдают централизованный экзамен по латышскому языку? У меня личный опыт: дочь заканчивала латышскую школу. С нею училось много детей из смешанных семей. И многие из них, я точно знаю, освобождались от экзаменов, и по латышскому в том числе. Да, он не централизованный. Но тем более на данный момент у государства на руках есть все козыри на тему того, как мы сдаем централизованный экзамен – но никто не посмотрел, как сдает централизованный экзамен за свой стандарт латышская школа».
«Я – посмотрела, – продолжила Наталья Рогалева. – В 12-м классе в сельских школах (они, как правило, с латышским языком обучения) сдают централизованный экзамен по латышскому в среднем на 3% ниже, чем старшеклассники школ нацменьшинств в Риге».
В студии зачитали статистику. По итогам централизованных экзаменов выпускники латышских школ уступают выпускникам школ нацменьшинств по таким предметам, как английский и немецкий языки, физика (со значительным отрывом), химия (с мизерным отрывом), математика (с большим отрывом), история (с большим отрывом). И наоборот: выпускники школ нацменьшинств уступают по биологии, французскому (с большим отставанием – но это объясняется тем, что Французский лицей в Латвии один), и латышскому (тоже большая разница). Знания школьников из билингвальных школ выше, чем у латышских сверстников, по шести предметам из девяти. Их средний балл на централизованных экзаменах – также выше, чем у выпускников латышских школ.
«Еще одно примечание. Изначально в 10-м классе ученики школ нацменьшинств поставлены в неравную позицию по отношению к ученикам латышских школ, - говорит Елена Ведищева. – Мы заканчиваем 9-й класс с другими стандартами по латышскому языку. В 10-м классе нас ставят на одну стартовую позицию. И в результате начиная с 10-го класса мы изучаем латышский язык как родной. То есть в принципе за три года от нас хотят, чтобы мы к финишу пришли с такой же скоростью и таким же успехом, как человек, с 1-го класса изучающий родной язык».
В дискуссии прозвучало: министерство словно видит главной целью образования для нацменьшинств изучение ими латышского языка, а не других наук. Кроме того, отметила Елизавета Кривцова, если задаваться только вопросом, насколько хорошо ученики знают латышский, уходит из поля зрения много важных моментов:
«Во-первых, связанные с образованием вообще. И второе: когда мы говорим про языки – то где вопросы идентичности, культуры, духовных вещей, связи и близости между родителями и детьми? Не надо, пожалуйста, сводить образование к одной цели – даже если одному министру вот так кажется».
