В том же экспресс-послании американский лидер призвал европейские страны забрать с освобожденных территорий своих граждан, воевавших на стороне ИГИЛ и захваченных в плен. Речь идет примерно о восьмистах человек. Судить их на месте не представляется возможным, американцы свою миссию выполнили и хотят домой.
«Альтернатива не очень хорошая, — пишет Трамп в своей привычной наполеоновской манере. — Она состоит в том, нам придется отпустить их».
Помимо «воинов Аллаха» в лагерях для беженцев и перемещенных лиц находятся женщины, так называемые «невесты и вдовы ИГИЛ», и их потомство. Сколько, Трамп не уточняет. Но в СМИ все чаще и чаще попадают драматичные рассказы о том, чем закончилась для них попытка покинуть «прогнивший Запад» и соединиться с единоверцами, распространяющими ислам огнем и мечом.
Один из таких рассказов — историю 19-летней британки Шамимы Бегум — мы сегодня разберем подробно.
Они убежали из дома в 2015-м, три подруги из лондонской школы Бентал-Грин. Прошли паспортный контроль в аэропорту Гэтвик, никто не остановил 15-летних девочек, путешествовавших без сопровождения. Позже в газетах появится их фото на терминале. Дорога шла через Турцию, где они тоже не встретили никаких препятствий. Там их ждала еще одна девушка из той же школы, родственница Шамимы. Она и Амина Абасе вроде живы. Четвертая — Кадиза Султана погибла при авианалете в 2016-м.
В сирийском городе Ракка, который на тот момент был столицей ИГИЛ, приезжающих из Европы «невест ИГИЛ» размещали в женском общежитии, подыскивали им мужей по анкетам. Шамима «заказала» англоязычного, 20-25 лет. То, что она на тот момент была несовершеннолетней, никого не смущало: в ИГИЛ замуж выдают с девяти. Шамиме повезло, что все эти годы она была с одним мужчиной, выходцем из Голландии, и он вроде бы тоже жив. Другим, как только муж отправлялся в лучший мир, подыскивали нового партнера. Женщина должна рожать воинов и «не простаивать».
Шамима рожала трижды. Двоих старшеньких Бог прибрал. От какой болезни они умерли, женщина не знает. С больницами там не очень. Вернуться в Британию решила, будучи на сносях, ради третьего ребенка. Начала хлопоты, находясь в лагере. Родители были счастливы принять дочь обратно. Но Британия — нет. Министр внутренних дел Саджид Джавид заявил, что будет препятствовать возвращению Бегум и ее ребенка «без колебаний». На основании ее бангладешского происхождения было принято решение об аннулировании британского гражданства Шамимы, хотя, по словам ее отца, у нее никогда не было второго паспорта. С новорожденным мальчиком еще больше вопросов: гражданином какой страны будет он, если на момент появления на свет, его мать еще была британской подданной?
Случай Шамимы Бегум взволновал британское — и не только британское — общество. Газеты и порталы наперебой цитируют ее интервью, в котором она говорит, что не была шокирована, увидев наяву в мусорном ведре отрубленные головы пленных: «Это были враги ислама». Ей было достаточно представить, что они бы сделали с мусульманками, если бы победу одержали они. Видео с казнями она видела еще в Британии, и это не помешало ей стать религиозной.
Теракты в Европе, в частности, взрыв на арене в Манчестере, во время которого погибло 22 человека, она считает допустимой ответной мерой — при бомбардировках сирийских городов тоже гибли женщины и дети. Вообще, жизнь в ИГИЛ была трудной, но она не жалеет об этих трех годах. Она получила то, что обещала игиловская пропаганда: мужа-героя, детей, жизнь по исламским законам. Стало трудно под конец, когда армия все время отступала. Она спала на земле, страдала от голода. 19-летняя женщина подчеркивает, что не делала ничего опасного, была только женой и матерью, в боевых действиях участия не принимала. Но как бы журналист не подталкивал ее к этому, Шамима, закутанная с ног до головы в черную одежду, не произносит слов раскаяния. Достаточно ли этого для лишения гражданства?
В 2017 году Европейский Союз принял директиву о противодействии терроризму, в которой установил уголовное наказание за поездку в зоны конфликтов с террористическими целями, однако в ее применении есть ряд проблем. Комментарий программе «Мир в профиль» дает юридический советник фракции «зеленых» в Европейском парламенте Алексей Димитров:
«Участие в каких-то боевых действиях само по себе является уголовно наказуемым деянием. Но вопрос, что конкретно человек на территории Исламского государства делал. Можно ему предъявить какие-то претензии уголовного характера, или для этого не хватает доказательств?»
Вспомним, как в ноябре 2017 года десять лет лишения свободы получил гражданин Латвии Мартиньш Гринбергс. Он уверял, что не получал никаких боевых заданий, хотя испытание на детекторе лжи опровергло его показания. Гринбергс уехал в Сирию после 12 класса, также соблазненный поисками правды на радикальных интернет-сайтах. В своем последнем слове на суде юноша уверял, что оставил ислам, вернулся в христианство и готов сотрудничать с правоохранительными органами и помогать в борьбе с ИГИЛ, однако после вынесения сурового приговора принялся обвинять Латвию в том, что мы сами являемся террористическим государством.
Многолетний эксперт Латвийского радио по Ближнему Востоку, профессор Латвийского университета Леон Тайванс говорит, что адвокат Гринбергса пытался привлечь его к защите, но Тайванс отказался.
«Я ознакомился с делом и сказал — нет, ни под каким видом не буду оправдывать его и объяснять что-то. Потому что это преступление. Он должен нести наказание. Он взрослый. Если он по каким-то причинам у него осталось детское мышление, то это проблемы его, а не общества».
По мнению Леона Тайванса, простых решений в эпопее возвращения на родину европейцев, вставших на сторону идеологии ИГИЛ, нет и быть не может.
«Европе не зря беспокоится по этому поводу. Известно, кто там находился, но неизвестно, что они там делали. [...] Когда они возвращаются в свои страны, нужно проводить расследование [...] Но это требует большого количества времени, держать же человека все это время в заключении, согласно презумпции невиновности, нельзя. Таким образом эти люди могут ускользнуть. [...] Некоторые из них живут тихо, от других мы не слышим никакого раскаяния. [...] Ясно, что эти люди будут искать новое поле битвы — им могут стать горячие точки, где они могут обосноваться».
Юрист Алексей Димитров уточняет, что нет и общеевропейского подхода в отношении так называемых «возвращенцев» из ИГИЛ.
«Каждое государство в индивидуальном порядке разбирается со СВОИМИ гражданами. Общий европейский подход есть только в том, что определенные виды поведения должны быть криминализованы. [...] Есть социальные программы по реабилитации боевиков. [...] Такие наработки есть и их можно пустить в дело, если человек окажется в европейском государстве».
Однако Леон Тайванс скептичен в отношении эффективности программ по дерадикализации и интеграции в общество сторонников ИГИЛ.
«Проблема заключается в том, что подходы разработаны на европейцев. Мы же часто имеем дело с людьми, росшими в восточной среде. Это очень сильный авторитет отца, клановая солидарность и другие установки на жизнь, включая ненависть к западному, к американскому, к европейскому. [...] Реабилитационные программы разработаны по канонам и по культурным матрицам, которые могут быть чуждыми для людей, для которых они разработаны».
На вопрос, известно ли ему о сотрудничестве правоохранительных органов и социальных служб с европейскими мусульманскими общинами или общественными организациями, профессор Латвийского университета отвечает так:
«Я следил не столько за европейскими организациями, сколько за американскими, которые более прогрессивны и более склонны к реформе ислама, к удалению всех аспектов насилия, которые в этой религии имеются. Есть реформаторское движение, которое говорит о том, что ислам должен соответствовать гуманистическим идеалам. Но их призывы почти не нашли отклика у мусульманских организаций. [...] Значительная часть составляет группу молчаливого протеста и считает террористов истинными мусульманами, героями. Такое мое впечатление.
Большинство людей принадлежат к своей религии по рождению, это больше этнографический факт, а не вопрос глубоких убеждений или стремлений радикального свойства. Нет никаких оснований говорить, что ислам плох, а христианство или буддизм — это хорошо. Большинство исламского населения занято своими делами, своей семьей, вопросами воспитания, добычи денег и всего остального, чем занимаются все нормальные люди. Но есть некая группа, которые не могут успокоиться и ищет свою идентичность, использует ислам, который, увы, как религия благодатен для этих целей, и пользуются им в качестве оправдания или идеологии терроризма».
В судьбе Шамимы Бегум точку ставить рано. Ее родители заявляют, что будут подавать апелляцию по решению о лишении гражданства их дочери и внука. И, разумеется, впереди еще много историй и много судебных разбирательств подобного рода. По данным Европейского союза, в жернова ИГИЛ было затянуто около пяти тысяч обладателей европейских паспортов. Что касается несовершеннолетних, как уехавших с родителями, так и появившихся на свет в анклавах Исламского государства, их может быть около полутора тысяч.
Одной из первых стран, принявшей около тридцати детей, стала Россия. Речь идет о возвращении родственникам малолетних выходцев с Северного Кавказа. При этом нельзя забывать, что обычной практикой ИГИЛ было отлучение мальчиков из семей с девяти лет с целью получения не только религиозного воспитания, но и боевого опыта. Есть видео, где дети участвуют даже в исполнении казней. Какой бомбой замедленного действия будут они для своих стран? И как обезвредить эту бомбу, не подрывая собственных ценностей, среди которых на первом месте должны стоять права человека?
Эти вопросы пока остаются без ответа.