Ноябрь 2008-го. Депутаты принимают бюджет на следующий год. Его называют «Бюджетом выживания». Впервые за долгие годы начинают резать зарплаты и увольнять людей. Но это капля в море. Деньги в государственной казне стремительно уменьшаются. До банкротства всей страны остаются считанные недели.
«В 2008-м, в конце ноября-начале декабря речь шла о двух, двух с половиной месяцах, да, это правда», — рассказывает тогдашний и нынешний глава Банка Латвии Илмар Римшевич.
Правительство Годманиса принимает решение: просить помощи у международных кредиторов. Доноры — МВФ, Еврокомиссия, Всемирный банк, а также Европейский банк реконструкции и развития — дадут семь с половиной миллиардов евро. Взамен они потребуют выполнить ряд условий — не просто жестких, а которые будут иметь последствия на долгие годы вперед.
Ивар Годманис запустил программу, но очень скоро правительство упало — другие партии вышли из коалиции, оставив премьера одного. Пришло новое время — Валдиса Домбровскиса.
«Была проблема с предыдущим Кабинетом министров: они начали программу международного займа, получили первый транш, но потом не смогли выполнить условия для получения следующих траншей. И, в принципе, на этом правительство Годманиса перестало работать, и это была задача нового правительства», — объясняет Домбровскис, который был премьером с 2009-го по 2013-й.
Еще никогда декларация нового Кабмина не начиналась со слов: «Экономика нашей страны переживает кризис». Под этим документом должны были подписаться все министры. Домбровскис понимал — впереди тяжелые, непопулярные меры. Резать будут все вместе, никто не должен сбежать в самый последний момент».
Медицина
За пару лет число больниц сократилось больше, чем вдвое. В 2008-м их было 88, а в 2019-м остаются 40 многопрофильных больниц. Вот только работать в них скоро будет некому — за десять лет существенно сократилось число персонала. Врачей в государственных и муниципальных медучреждениях стало меньше почти на семьсот, медсестер — на две тысячи восемьсот.
«У нас огромная нехватка медсестер. Около трех тысяч, если я не ошибаюсь. У врачей, если мы говорим о количестве, ситуация не такая тяжелая. Но там другая проблема — очень много врачей в преклонном возрасте. Если не будет притока молодой крови, то в течение ближайших лет тоже может наступить глубокий кризис», — говорит Валдис Керис, с 2005-го возглавляющий Латвийский профсоюз работников здравоохранения и социального ухода.
Причина — низкие зарплаты. Во время кризиса доходы медработников сократили на 20-25%. По данным Минздрава, средняя зарплата врача до уплаты налогов в 2009-м — около тысячи евро, в 2018-м — полторы тысячи. У медсестер в 2009-м зарплата составляла пятьсот евро, в 2018-м — почти тысяча. Если рост зарплат не продолжится, то отток кадров за границу не остановить. «Сначала может приостановиться плановая помощь, а потом будут срывы и в неотложной помощи», — говорит Керис.
Образование
Зарплаты в сфере образования во время кризиса урезали на 20-40%. Все эти годы они так и остаются значительно ниже среднего заработка по стране. В 2009-м это 620 евро до уплаты налогов, в 2018-м — 820. Впрочем, некоторые учителя в небольших сельских школах, где мало детей, даже в наши дни могут получать двести-триста евро. Практически каждый год за прибавку к зарплате педагогам приходится бороться.
«Мы заставляем соблюдать, исполнять в силе действующие в Латвии законы и принятые решения в правительстве. Так не должно быть», — объясняет Инга Ванага, которая в 2009-м была членом профсоюза высшего образования, а с 2015-го руководит Латвийским профсоюзом работников образования и науки.
За десять с лишним лет в Латвии закрылось 240 школ. По данным Министерства образования, в 2008-м была почти тысяча учебных заведения, в 2019-м — 740. Уменьшилось число детей, стало меньше и самих учителей. Так, в 2008/2009 учебном году в дневных и вечерних школах работали почти 27 тысяч преподавателей, в 2018/2019 учебном году — 22 тысячи. Уже сейчас ощущается нехватка профессионалов, особенно остро в детских садах. Молодежь не хочет работать в школах. Например, в Риге 670 учителей пенсионного возраста, а молодых педагогов — 121.
«Это последствие политики, которая реализовалась в течение последних лет. Еще надо иметь в виду, что большое число педагогов предпенсионного возраста или уже пенсионного. И в ближайшие 3-5 лет [будет] на 30% [больше] педагогов, которые уйдут».
Оправилась ли отрасль после кризиса 2009-го? Всего один пример: на научные исследования в наши дни выделяется даже меньше, чем в самый тяжелый кризисный год.
Безопасность
Потери полицейских во время кризиса — 50-55%. Резали зарплату, доплаты, льготы. Если в 2008-м младший инспектор полиции получал 680 евро на руки, то в 2009-м в два раза меньше — 350. Весной 2009-го сократили пособие по увольнению с трех окладов до одного. Перед этим началось массовое бегство из полиции. За считанные дни из органов уволились, по меньшей мере 160 человек, им всем было чуть за 50. Разом ушла вся верхушка криминальной полиции, в один день без начальников остались полицейские управления многих городов.
«Больше тысячи неукомплектованных [мест] было еще недавно. Начал я в 1993 году работать в полиции, тогда в Латвии было 15 тысяч полицейских. Сейчас 7 тысяч мест, из которых тысяча вакантных. Может, это секретная информация, я не знаю. До того довели!» — говорит Агрис Суна, в 2009-м и по сегодняшний день глава Латвийского профсоюза полицейских.
В мае 2009-го было принято решение ликвидировать Полицейскую академию. Спустя годы многие эксперты называют это большой ошибкой. Трагедией для всей системы. «Я считаю, что кризис только нарастает. Скоро будет ситуация, когда полицию надо будет вообще с нуля создавать», — отмечает Суна.
Социальная сфера
Но даже всех сокращений вместе взятых не хватало, чтобы выполнить условия международных кредиторов. Летом, сразу после выборов в самоуправления, политики пошли на незаконную меру — резать пенсии. На 10% — неработающим пенсионерам, на 70% — работающим.
«Если бы не приняли такие жесткие решения, тогда Валютный фонд мог эти деньги не дать. Может, народу ничего не поменялось, а некоторые свою кружечку сметаны потеряли бы», — говорит Петерис Кригерс, возглавлявший с 2002 по 2016-й Союз свободных профсоюзов.
План спасения оказался прост. Страну спасали за счет людей. Для кого-то последствия кризиса 2009-го не закончились и в 2019-м. «Сейчас я работаю с макроэкономическими цифрами. Конечно, все показатели, которые были в 2008-м году, они перекрыты. По средней зарплате, по минимальной — все перекрыто. Однако в регионах ситуация не такая хорошая. Она лучше, чем в 2008-2007 году, но люди этого не чувствуют», — заявил министр финансов Янис Рейрс.
За эти годы Латвия потеряла огромную часть активного населения. С 2008-го по 2018-й, по подсчетам ученых, уехали 324 тысячи латвийцев. Часть из них возвращалась, потом снова могла уехать. Чистые потери для страны за 10 с лишним лет — 218 тысяч.
«Первые два года после кризиса большая часть уехавших — те, кто не собирались раньше. Значительная часть из них внезапно потеряли работу или в зарплате. Другая часть тоже значительная, но более интересная: работу не теряли, но потеряли веру в то, что здесь все будет в порядке», — объясняет профессор Латвийского университета, исследователь миграции Михаил Хазан.
Уезжали не просто рабочие. Среди тех, кто разочаровался и уехал, много людей с высшим образованием. Кто-то покинул страну и за границей стал высококвалифицированным специалистом, выучился, получил работу. Бо́льшая часть из них не вернется никогда.
«Если финансовый кризис мы преодолели, то социальный мы не преодолели. И не восстановили веру в государство, частью которого мы являемся. Есть процессы, в которой хозяйственная политика должна быть своя. Не только прислушиваться к разным экспертам снаружи, поскольку своя игра даже у пешки есть», — рассказывает Элина Эгле, которая в 2009-м была генеральным директором Конфедерации работодателей Латвии.
