Давиду Маркусу 35 лет, он специалист в области диагностической радиологии в Национальной системе здравоохранения Великобритании (National Health Service, NHS). Родился и вырос в Даугавпилсе, там закончил школу. Но «после полутора лет учебы на гуманитарном факультете местного университета понял, что лингвистика весьма абстрактно применима к реальному рынку труда. Я хотел заниматься чем-то другим, и решение уйти из университета выпало как раз на самое начало кризиса в конце нулевых годов. Я переехал в Ригу, где ситуация была немного лучше. Там в течение трех лет я работал во множестве сфер, но после нескольких месяцев на новом месте работы первоначальная эйфория от новых знаний и навыков сменялась ощущением бессмысленности труда. Ситуацию портили и периодически терпевшие банкротство в разгар кризиса фирмы, и общее состояние нестабильности».
— Я помню вас как в высшей степени гуманитарного человека. Почему подались в медицину?
— В 2009-м я попал в больницу и почувствовал, что наконец я «дома». Но я хотел там быть не в качестве пациента. Пораженный профессионализмом медиков, их терпением, состраданием и чувством смысла всего происходящего, я понял, что хочу быть здесь. К сожалению, в Латвии у меня не было денег, чтобы учиться в Университете Страдиня, и, бегло изучив перспективы, я принял решение уехать в Англию — там у меня были близкие друзья.
С 2010 года я живу на юго-западе Англии. Первые пару лет работал санитаром, подтягивал язык, наблюдал за происходящим в больнице. После года подготовки в колледже смог поступить в университет на курс диагностической рентгенографии на полном государственном финансировании и с небольшой стипендией. Через три года я получил квалификацию радиографа в Портсмутском университете и решил работать в педиатрии в крупном региональном клиническом центре. Спустя год перевелся в больницу в городе Уинчестер, в общее отделение с травматологией. Здесь через несколько месяцев мне предложили дальнейшее повышение квалификации в Хертфордширском, а потом в Шеффилдском университетах, и сейчас я работаю специалистом высшей квалификации в области радиологии, замещая часть функций врача-радиолога. То есть я могу провести ряд диагностических процедур, а также поставить диагноз и/или назначить дальнейшее обследование. Эта профессия не имеет аналога в Латвии и пока существует только в Великобритании, возникнув на фоне нехватки врачей. Только в Англии на 2020 год был 35-процентный дефицит радиологов — более 1600 незаполненных вакансий. В рамках всей Великобритании это около двух тысяч вакансий. Такой дефицит существует и в других медицинских специальностях.
— По вашему мнению, чем его можно объяснить?
— Дефицит врачей сложился из совокупности нескольких факторов: недофинансирование NHS, отсутствие планирования в перспективе на 5-10 лет вперед, стремительно стареющее население и очень за последние 15-20 лет возросший спрос на медицинские услуги. Я бы еще назвал возросшую почти 10 лет назад в три раза плату за обучение на медицинском факультете (более 9000 фунтов в год) и низкие зарплаты врачей после получения квалификации. То есть, закончивший юрфак будет через 5-6 лет зарабатывать как минимум 50 тысяч в год, а врач, только что закончивший обучение, — около 25 тысяч. Для молодых людей выбор очевиден. Многие после учебы уходят из профессии из-за высоких требований и низкой оплаты.
— Как «ковид» повлиял на вашу работу и работу коллег? Как изменилась жизнь в больнице?
— Этот вирус в корне изменил здравоохранение, потому что пришлось пересмотреть ряд процедур и заново расставить приоритеты. В первую волну каждое утро мы встречались на пятиминутке, где обсуждали текущее положение и новые указания правительства, число больных и ресурсы больницы. Быстро стало понятно, что, как прежде, уже в ближайшее время не будет. Мы отменили все несрочные процедуры и операции, чтобы максимально использовать ресурсы больницы и персонала. Все очень коллегиально и чутко относились к друг другу, спокойно и без паники.
Часто решения надо было принимать за считанные часы.
Если говорить о числе пациентов, то система работает так, что при перегрузке одной больницы, мы можем перенаправлять поток больных в соседние больницы и графства. Также по указу правительства частные больницы стали принимать отдельные группы «государственных» пациентов. Все построено на взаимопомощи.
В рамках моей специализации мы смотрели на снимки и томографии нового типа вирусного пневмонита. Вначале было мало литературы, исследования из Китая шли медленно, и
мы учились на снимках наших больных, а не на некой общемировой базе.
Работали напряженно, но было очень интересно. В скором времени появились первые публикации и рекомендации Fleischner Society — международного мультидисциплинарного медицинского сообщества по торакальной (грудной) радиологии.
Не могу сказать, что всё шло идеально, но в целом в нашем регионе планирование на высших уровнях управления было эффективным. СМИ в тот период писали о нехватке индивидуальных средств защиты, но мы этого на себе практически не испытали.
— Как решается вопрос с перегрузкой врачей и другого медицинского персонала?
— Персонал только успел выдохнуть после первой волны Covid-19, как пришла вторая, хотя это и было ожидаемо.
Все работают на пределе, но наши пациенты — та причина, по которой мы встаем и идем дальше.
Многие больные находятся в отделении интенсивной терапии неделями, и для нас они становятся почти родными.
Каждый выписавшийся больной — это личная победа для каждого сопричастного, и каждый не сумевший выздороветь тоже в каком-то смысле остается с нами…
Вопрос с перегрузкой медиков не решается быстро. Сказались, как я уже говорил, годы правления консерваторов и хроническое недофинансирование NHS. В первую волну Covid-19 студенты-медики последних курсов получили возможность начинать практику до официального окончания учебы. Ушедшие на пенсию или из профессии медики смогли вернуться на облегченных условиях, мобилизовали армейских медработников, врачи и медперсонал из несрочных специализаций перепрофилировались в те области, где была нехватка.
— Зарплаты английских медиков сейчас выросли?
— Глобально необходим пересмотр финансирования и планирования персонала в перспективе ближайших 5-10 лет. В ответ на текущую ситуацию университеты осенью должны были набрать вдвое больше медсестер, врачей, радиографов и т.д., предложить гранты и стипендии, пытаться субсидировать и организовывать интенсивные программы, но пока этого не произошло. Повышение зарплат медикам, на которое все надеялись, тоже не случилось. В апреле нынешнего года должны поднять зарплаты в соответствии с многолетним планом Agenda for Change, но, исходя из последних парламентских обсуждений, похоже, что это повышение зарплаты нам «заморозят» по меньшей мере на несколько месяцев.
— Вас поддерживает население? В Латвии медикам подарки собирают, пчеловоды мед дарят и так далее.
— Отклик людей в первую волну был невероятным. После паники, когда в магазинах скупили почти всё, нам в больницу начали привозить еду — из закрывшихся ресторанов, кафе, пабов. Сервисы доставки еды несколько недель привозили пиццу персоналу. Закрывающаяся фабрика мороженого привезла полный грузовик своей продукции. Супермаркеты дарили шоколад, цветы, средства для ухода за кожей — на руках она трескалась, а на лице от масок и респираторов воспалялась. Производители джина и виски перепрофилировали производства, начали выпускать дезинфицирующие средства. Автомастерские бесплатно чинили машины медработникам. В больницы люди просто приносили то, что у них было. Я помню, на парковке ко мне подошла женщина с корзиной, наполненной разными видами крема, и сказала: «Это от местной женской группы распространителей одного косметического бренда». Наконец, люди просто делали пожертвования: один гонщик «Формулы-1» сделал крупное пожертвование нашему трасту (это три больницы), и несколько месяцев весь персонал бесплатно обедал.
Многие в публичном секторе потеряли работу, и практически мгновенно все неклинические вакансии в больнице были заполнены. Отдельной статьей шли добровольцы. Так, например, бортпроводники авиалиний, временно потерявшие работу, сделали у нас имитацию бизнес-лаунжа, и после тяжелой смены можно было сесть в кресло, где тебе сделают безалкогольный коктейль, помассируют плечи и отвлекут разговором.
И важно отметить, что многие позаботилось и о ближних — через соцсети были организованы группы помощи пожилым и одиноким, людям с ограниченными возможностями, нуждающимся семьям, людям в изоляции и группах социального риска. Им собирали и доставляли посылки с едой и средствами первой необходимости. На свои деньги — кто что смог. Обходили одиноких стариков, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке.
— Медицинские работники активно прививаются от «ковида»?
— Вакцину ждали с замиранием сердца последние несколько месяцев. В середине декабря вакцину в нашем регионе начали давать группам наивысшего риска. В начале января стали вакцинировать медиков. Я думаю, что не будет слишком большим преувеличением, если скажу — вакцину хотят все медики за очень редким исключением, и те, как правило — из-за противопоказаний.
К вакцине Pfizer относятся немного более настороженно, нежели к британской Oxford-AstraZeneca, но глобально все понимают, что это наш шанс остановить пандемию, и вместе мы в силах это сделать.
Есть сообщения о минимальных побочных эффектах, но ничего необычного. Я пару дней назад вакцинировался, чувствую себя прекрасно, через несколько недель получу вторую дозу.
— Правительство часто ругают за принятые меры или, наоборот, в целом поддерживают?
— Тут всё непросто, потому что мнение о том, как и что следовало или следует делать, у каждого свое, но ответственность за решения готовы брать на себя единицы. Мало тех, кто конструктивно готов работать и предлагать решения, а не только критиковать существующий порядок. Безусловно, есть много вопросов к правительству о правильности тех или иных действий, но, как мне кажется, мы где-то на верном пути с учетом того, что идти надо практически наощупь.
— Есть ли противники «масочного режима» и какое в целом настроение в обществе?
— Covid-диссиденты есть и тут, но это, как правило, маргинальные группы или отдельные личности с низкой социальной ответственностью. Те, кто способен мыслить аналитически, маски носят.
В целом, всё построено на уважении и доверии, а также концепции сообщества, или community, которое для британцев является основополагающим. То есть
я забочусь о своем сообществе и для меня важно его мнение, поэтому, уважая правила, я ношу маску.
Есть люди с медицинскими проблемами, которые не могут носить маску. Для них существуют специальные бейджики. Если я вижу человека в магазине или пациента без маски с этим бейджем — у меня нет к нему вопросов. Я имею право отказать в проведении процедуры человеку без маски без наличия уважительной причины, и мой работодатель меня в этом поддерживает.
Настроение людей — все устали. Те, кто могут работать, вымотаны и устали. Те, кто не могут работать, фрустрированы, истощены финансово и морально и тоже устали.
Так или иначе — мы все очень устали, но мы движемся друг ради друга с мыслью, что это обязательно, надеюсь скоро, закончится.
Опять же надо понимать, что период восстановления будет долгим, и экономические последствия мы наверняка до конца еще не осознаем.
— Какова ваша оценка «ковидной» политики в Латвии? Понимаю, вы давно уехали, но остались родители, знакомые… Какая-то информация непременно доходит.
— Мне сложно как-то оценивать — я знаю только лишь какие-то отголоски из новостей и рассказов родителей и немногих друзей. Важно понимать, что
первая волна Латвии практически не коснулась, и, возможно, поэтому латвийцы настолько безответственно отнеслись ко второй волне.
Некоторые решения правительства кажутся запоздалыми, некоторые даже забавными. Много нестыковок и нелогичных решений, но это происходит повсеместно.
Мне известно, что на отдельных латвийских предприятиях не было принято никаких мер профилактики. Руководство скрывало данные о заболевших, а работники не жаловались из страха потерять работу. В тоже время на других предприятиях меры были максимально строгими с ответственным отношением руководства и минимумом заболевших. В рамках одной страны — совершенно разные ситуации.
Создается впечатление, что законодательная база существует, но на практике не работает, если пациент с полным набором симптомов Covid-19, не дождавшись забора анализа на дому, едет на общественном транспорте в лабораторию. Тут уже нет ответственности государства, а есть личная ответственность.
Важно понимать, что
латвийский менталитет по ряду причин «заточен» работать против системы, но в ситуации пандемии этому нет места.
Нам пора научиться наконец-то брать на себя ответственность и позаботиться о своих близких, надев маску, вовремя уйдя на больничный или самоизоляцию и т.д. Продолжится ли пандемия и как она закончится для каждого из нас — решать нам.
