Еще год назад Илья Новиков утверждал, что Савченко наверняка выпустят или обменяют. Сработал не план российской власти, но «наш план», подчеркнул он.
«Совершенно неважно, как это было бы представлено: выпустили бы человека, посаженного по ошибке, или совершили бы обмен. Нас устраивали оба варианта. С самого начала мы понимали, с кем имеем дело – понимали, что защищаем человека, которого хочет осудить российская власть. Значит, [обвинительный] приговор будет, помешать этому никто не может. Вопрос, что дальше?
Когда за неделю или две до приговора сперва госсекретарь США Керри, потом вице-президент Байден, потом президент США Барак Обама, далее все кто угодно из важных мировых лидеров начали от Путина требовать немедленно освободить Савченко — мы понимали, что мы уже где-то очень близко [к цели].
Не было требования ее обменять — было требование ее освободить».
И то, что Путину позволили представить это как обмен, чтобы не потерять окончательно лицо перед своими гражданами, которым он объяснил, будто Савченко убийца — это заслуга Украины, которая со своей стороны устами президента Порошенко заявила, что взамен отдает ему двух российских военных, которые были задержаны в Украине.
«За судьбу этих военных в России никто не боролся так, как украинцы за Савченко», — отметил Новиков. Он подчеркнул, что, по сути, лицо Путину помог сохранить Порошенко. И что если бы Путин «продолжил упрямиться», на него бы надавили и заставили освободить Савченко «безо всяких дополнительных условий и бонусов».
Новиков напомнил: изначально с российской стороны звучали допущения в духе «мы отпустим Савченко в обмен на признание Крыма российским», а когда стало ясно, что аннексию Крыма никто признавать не собирается, было озвучено желание обменять ее на заключенных в США россиян Бута и Ярового. Один осужден за торговлю оружием, другой – за торговлю наркотиками, так что обмена тоже не случилось. Затем речь зашла о снятии санкций, но и на это мировое сообщество не пошло. Таким образом, говорит адвокат, Путину «подсластили пилюлю», вернув России двух военных, которые родине «вовсе не были интересны».
«Не было такого давления на Украину, не было попыток выяснить, что с ними и как это (задержание на территории Украины) повлияет на их судьбу, симметричных тому, что мы видели в деле Савченко», — пояснил он.
На вопрос ведущего передачи Гундара Редерса, почему он взялся за защиту Савченко, Новиков пояснил, что для него это было в том числе и личным делом:
«Я сам наполовину украинец, моя мама украинка. И всё то время, когда происходил вначале Майдан, потом бегство Януковича и захват Крыма, потом началась война на востоке Украины — мне было очень некомфортно быть в стороне от этих событий. Будь я не адвокатом, а пианистом, шахтером или водителем троллейбуса, мне пришлось бы крепко подумать, как обозначить со своей стороны, что всё, что делается Россией — делается не от моего имени.
Пришлось бы ходить на какие-то демонстрации, которые не приносят пользы… Но мне повезло. Как адвокат, я просто могу выполнять свою обычную будничную работу, просто защищая украинцев. Савченко и других».
Новиков не скрывает, что сыграли свою роль и профессиональные амбиции: дело ведь оказалось предельно громкое. Но таким оно стало не сразу — это потом процесс превратился в «мечту любого адвоката». Вначале вообще было толком ничего не известно ни о личности самой подозреваемой, ни о том, кем Савченко вообще была: арестована где-то под Воронежем (по официальной версии), то ли летала на вертолете, то ли артиллеристка...
Тогда, еще не зная подробностей, группа адвокатов заключила соглашение, встретилась с сестрой Надежды Савченко, та дала разрешение на то, чтобы они выступили защитниками в уголовном деле, затем сама Надежда подтвердила, что доверяет им. Так началась «эпопея длительностью в один год, десять месяцев и девять дней», вспоминает Новиков.
Выполняя свое обещание назвать, «когда всё кончится», имена лиц, которые платили защите Савченко гонорары, он рассказал: вначале им очень помогал польский фонд «Открытый диалог», который покрывал расходы. После чего Савченко стала кандидатом в депутаты на выборах в Верховную Раду Украины, а затем и депутатом от партии «Батикивщина». Партия и оплачивала издержки до августа или сентября прошлого года.
«А вот начиная с августа-сентября прошлого года получилось так, что мне приходилось покрывать мои расходы самому. Но поскольку дело — такого уровня и такой ответственности, то ни один нормальный адвокат не перестанет над ним работать только потому, что у доверителей кончились деньги или еще каким-то образом ему перестали компенсировать расходы.
Я нес расходы сам и ничуть об этом не жалею. Потому что — по сути, мы написали целую страницу истории. Это и страница учебника истории российского суда, ведь впервые российский суд предстал настолько неприкрытым — безо всяких иллюзий относительно того, какими были его мотивы.
Это и страница украинской истории, потому что непонятно, будет Савченко президентом или не будет, но она сама по себе вошла в историю — как человек, как биография. Голливудская сказка в духе «спасти рядового Райана» закончилась хеппи-эндом», - поделился адвокат.
По более раннему определению Новикова, процесс над Савченко был «Кафкой в полном смысле слова». Обвинительный акт на триста страниц, версия следствия – Савченко 17 июня 2014 года во время боя украинских вооруженных сил с сепаратистами в Донбассе якобы «залезла на некую вышку и оттуда, глядя в бинокль, сообщила украинской стороне, что российские журналисты и находившиеся вместе с ними мирные граждане находятся в таком-то месте». Затем журналисты погибли под артиллерийским огнем.
«За это обвинение просило для Савченко 23 лет лишения свободы, суд приговорил ее к 22-м. Это их версия, она менялась по ходу действия. Утверждение о том, что убить хотели и мирных граждан рядом с журналистами, появилось позднее, только в 2015 году.
Первое, что мы слышали — что российские журналисты убиты целенаправленно, это была охота на них, это была попытка помешать им говорить правду, это политика украинского правительства, «хунты», которую выполняли их подручные, в том числе Савченко.
Дальше у них начало не клеиться. Их же собственная экспертиза показала, что записи, которые, по утверждению следствия, были при Савченко и выдавались ими за схему корректировки огня, нарисованную, чтобы изобразить блокпост, где все произошло — были не ее. Две экспертизы почерка (их, не наши — мы к этому не имели отношения), и обе показали, что это не ее почерк.
Потом в ходе их же следственного эксперимента оказалось, что с того расстояния, о котором идет речь (2 км 600 м), в бинокль невозможно отличить журналиста от нежурналиста. В тот день ни на Корнелюке, ни на Волошине не было накидок с надписью «Пресса», они выехали, как им тогда казалось, ненадолго — быстро снять несколько кадров, и погибли.
Следствие, понимая, что от версии «охоты на журналистов» ничего не остается, перешло к идее, что «хотели убить всех мирных людей». Они закрыли глаза на то, что в тот день в том квадрате погибло свыше десятка людей. Эти люди не фигурируют в деле, потому что были вооруженными боевиками. Если бы следствие признало, что там от попадания четырех снарядов погибло двое журналистов и десять боевиков, понятно было бы, что стреляли в боевиков, а журналисты оказались рядом случайно».
В итоге убитые сепаратисты были следствием «вынесены за скобки», говорит Новиков, зато шестеро местных жителей, проходивших неподалеку, при первом залпе убежавших далеко в кусты и не пострадавших при обстреле, были названы «мишенями», были признаны потерпевшими и оставались в этом статусе вплоть до самого последнего дня судебного процесса, несмотря на все возражения защиты Савченко. А в последний день суд заявил, что по российским законам, к сожалению, потерпевшими не могут считаться граждане другого государства, пострадавшие при инциденте за пределами Российского государства. Так в обвинении сохранились только имена погибших граждан РФ — Корнелюка и Волошина. Остальные нестыковки в версии обвинения, опровергающие утверждение о присутствии Савченко в указанном месте в указанное время, освещались в СМИ более чем подробно.
Полная версия интервью здесь.
