За эфиром: Общество
Ровно три года назад я поступила в медицинский колледж им. П. Страдыня Латвийского университета на специальность «социальная реабилитация». На тот момент я просто ухаживала за пожилыми людьми в пансионате и, если честно, очень приблизительно представляла себе, что это такое.
Наверняка все заметили, что ковид уже несколько месяцев, как отошел на задний план. Конечно, этому способствовал спад заболеваемости к весне, но особенно — изменение информационной повестки.
У каждого из нас свое детство, свои воспоминания, свои запахи и звуки. Проходят годы, десятилетия, стираются воспоминания, а запахи остаются на всю жизнь.
Впервые я встретил Андриса Миезитиса четверть века назад, он был гардеробщиком Латвийской Национальной оперы (место ответственное, кстати). Затем он был постоянным участником рижской богемы - нескончаемые выставки, художники, артисты, дни, вечера и даже ночи. А также концерты и театры. Сейчас 46-летний Андрис работает... дворником в Верманском парке (самом старом и главном парке латвийской столицы). «Крутой маршрут» представителя рижской богемы - отличная тема для разговора!
Я часто слышу — не дай Бог мне оказаться в беспомощном состоянии, лучше заснуть и не проснуться. Или вот это: «Вот, нарядили старичков к празднику, устроили показуху, а лица-то у них грустные». Я часто слышу — какая радость в старости, это же просто существование, когда ты способен только смотреть телевизор.
События, происходящие в Украине, никого не оставляют равнодушными... Но одно дело сочувствовать и сострадать, и другое – оказывать посильную помощь и поддержку тем, кто в ней сейчас так нуждается. Кто пострадал от войны, лишился родины и оказался на чужбине...
На днях без особого удивления прочитала опрос одного банка, согласно которому более половины респондентов хотели бы выйди на пенсию после 50 лет. Около 12 % согласны уйти на заслуженный отдых уже даже после 40.
Поскольку синоптики объявили в Латвии оранжевое предупреждение, мне кажется очень важным напомнить всем о том, что самое важное в эти дни — это вода.
Президент Эгил Левитс в годовщину оккупации Латвии сообщил нелатышской части общества: «Вы наши, только когда вы интегрировались». И посоветовал русскоязычным стать «нормальными членами общества». Так и сказал: Nāciet mūsu sabiedrībā un esiet normāli sabiedrības locekļi, tāpat kā visi pārējie. В этой фразе прекрасно все.
В компаниях друзей сразу предупреждают — «пожалуйста, только не о войне». Все, вроде, согласны, а через минуту разговор уже идет о ценах на бензин, отопление, продукты, пересечении границ, пенсиях… Как будто это — не о войне.
Текст майже закінчила писати, коли раптом пролунав дзвінок і я отримала запрошення на виставу «Погані дороги» за п'єсою Наталії Ворожбит.
В связи с войной политики снова пытаются выбить пыль из вечного вопроса — как бы сделать так, чтобы до русскоязычного потребителя СМИ доходила только правильная и нужная информация. В итоге договорились до того, чтобы даром раздавать контент общественных СМИ — коммерческим СМИ на русском. Что можно сказать — дешево и сердито.
Стоит уйти в отпуск, обязательно начитаешься лишнего. Например, новых высказываний Яниса Иесалниекса, депутата действующего, XIII-го, Сейма, который сначала поделил общество на «латышей» и «оккупантов», а затем, наверное, испугавшись СГБ, извинился и некоторых обратно сплотил.
Шествия, митинги, прочие выражения гражданской позиции — это, конечно, хорошо, потому что демократично. Люди, объединенные одними идеями, прошли через центр города, потом провели концерт. Через неделю другие люди планируют собраться и пойдут в обратную сторону. Тоже все об этом напишут, и каждый извлечет свою пользу. Осенью у нас выборы. Пишу без иронии.
Мода буває різною: від джинсів-варьонок і «бананів» до снікерсів та недбало-зручних худі. Але є ще незмінна класика, що переходить з покоління до покоління — мода на вишиванки. І тут можна сказати, що, за свідченнями Геродота, ще скіфи носили одяг з вишитими візерунками. Вишиванка — це глибинний код: надягнув і відразу ідентифікував себе, або ще глибше — інтуїтивно захистився від горя-біди.
Минувшая неделя в Латвии у меня ассоциируется с тем, кто подкрадывался незаметно, а потом долбанул так, что мало не показалось. Никому. Я знаю, о чем вы подумали. Но если говорить на близком мне языке, то латвийское общество перенесло инсульт.
Среди майских праздников, традиционно поляризующих общество, есть одна очень мирная гавань — во второе воскресенье месяца отмечают свой «профессиональный праздник» наши мамы. Вне зависимости от национальности, политической принадлежности, возраста, цвета глаз и волос, мама есть мама.
Во второе воскресенье мая, начиная с 1992 года, в Латвии отмечается День матери. Начатый как бы в противовес тогда официально отмененному «Дню международной солидарности женщин» 8 марта, этот день сегодня миролюбиво соседствует со своей мартовской и утратившей всякую политичность датой. Но сегодня мне вспоминается другое время, и другая мать.
Больше двух месяцев уже прошло с момента появления украинских семей в Латвии. Мы стали привыкать друг к другу. Прошла острота первого момента, и в нашем обществе появились новые — неприятные — тенденции.
Уехал давний знакомый. В прошлом — школьный учитель, последние годы зарабатывал репетиторством. Уехал всего за пару недель до своего шестьдесят четвертого дня рождения. Причину объяснил коротко: «Не хочу умирать в совке». Потом признался, что впервые об отъезде задумывался еще в конце 80-х, но тогда решил остаться. С падением коммунистического режима появилась надежда: может быть, не сразу, но со временем страна станет «нормальной». Так он выразился. Теперь считает, это была не надежда, а иллюзия.
Самое важное
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.