За эфиром: Общество
«Заслуживает ли Антанас Сметона (Antanas Smetona) памятника?» — начали задаваться вопросом мои польские знакомые из Литвы, когда литовские власти приняли решение о постройке монумента довоенному президенту страны напротив Вильнюсского старого театра (до дерусификации 2022 года Русский драматический театр; до 1939 года это был польский Театр на Погулянке, построенный на деньги Вильнюсского польского общества, которое так и не смогло вернуть его себе). У моих литовских коллег возникал вопрос не только о государственном перевороте декабря 1926 года, создании концентрационных лагерей в Варняй и Дмитровце, роспуске Сейма и независимой прессы. Речь шла и об отношении Сметоны к польскому меньшинству. Несмотря на жену-польку Зофью Ходаковскую (Zofia Chodakowska), Сметона не питал теплых чувств к каунасским полякам…
Иногда, глядя на разрушения, что происходят (и производятся) вокруг уже почти год, на судьбы, переломанные не только в разбитых городах, но, в том числе, и с помощью законов (принимаемых и в нашей стране), я испытываю страшную тяжесть, усталость и апатию. Не хочется ни говорить, ни читать, ни писать, ни спорить в сетях, что-то кому-то доказывая. Как хорошо, что у меня есть бабушки — они меня спасают.
Тимуру 15 лет. В феврале 2022 года, с девятилетней сестрой Марусей и бабушкой Натальей Яковенко, они выехали из столицы за два дня до войны — во Львов. Cемья решила проявить осторожность. Вещей с собой практически не взяли, собирались скоро вернуться обратно. Во Львове, в гостинице, они ждали маму детей, Анастасию Бут — она собиралась присоединиться к ним чуть позже. Дождались: «Но сначала мы дождались бомбежки...»
Михаил Сторожук — зооволонтер, основатель «Команды спасения животных Киева», которая уже 8 лет занимается вызволением животных из чрезвычайных ситуаций всех видов. В 2020-м зооволонтеры участвовали в тушении гигантских лесных пожаров — чтобы спасти диких животных. А сейчас попытались вывезти домашних питомцев, зачастую осиротевших, из самого донбасского пекла — из Бахмута.
До вторжения молодая художница Анна Козырева жила в Ирпене, тихом и уютном тогда городке под Киевом. «Было большое информационное поле, были угрозы со стороны России, но я до последнего не верила, что может быть война...» — вспоминает она предшествующие месяцы. Но подсознательное ощущение, что ее жизнь должна бесповоротно измениться, было. А 23 февраля Анна пробовала экспериментальную технику: била по холсту прутьями, которые обмакивала в краску, проверяла, можно ли так передать эмоции на картине. И сильно потянула спину.
Конец года — время для сезонной благотворительности. А я хочу обратиться к тем, кто профессионально или по доброй воле, а может быть, в силу обстоятельств, решает проблемы других людей круглый год. Ко всем тем, кого объединяет слово «помощь», кто ближе всех к человеку — работники социальной сферы, медики, журналисты, волонтеры...
«Человеком можно быть и на оккупированной, и на неоккупированной территории. И негодяем тоже», — говорит Владимир Иванович Коваленко. Он — законный мэр Новой Каховки, которую в первые же дни войны заняли войска РФ. Почти 5 месяцев Коваленко оставался в городе и выполнял обязанности мэра — и не сотрудничая с оккупантами.
Когда 26 февраля ракета попала в дом на Севастопольской площади Киева, Иванна Буштин стояла возле окна, в своей палате, в родильном доме номер 5. Ее первый ребенок должен был вот-вот родиться: «У меня как раз были схватки. Я в окно видела эту ракету, что летела, казалось, прямо на меня...» После этого всех женщин сразу перевели в подвальное помещение.
Константина Гудаускаса, уроженца Казахстана и литовца по национальности, правозащитника и волонтера из Бучи, в этой части Киевской области знают и любят все. В период оккупации, когда местные жители оказались в ловушке и могли погибнуть в любой момент, Константин, рискуя жизнью, сумел вывезти более 200 человек.