Полную запись программы можно посмотреть здесь
Говоря о роли политики Карлиса Улманиса в отношении евреев в формировании отношения общества к Холокосту, Ленский выразил желание, чтобы на эту тему была написана докторская диссертация, потому что «это на самом деле большой вопрос».
«Вопрос, какую роль сыграл режим Улманиса — это открытый вопрос.
В целом до конца не написана история взаимоотношения режима Улманиса с евреями», — констатировал директор музея.
Он отметил исследования профессора Айвара Странги, но, по словам Ленского, оно «не всеобъемлюще», так как в нем не говорится о реакции людей на политику режима Улманиса в отношении евреев и вообще меньшинств.
«Мы можем сказать, что, видимо, особенно к концу 30-х годов, режим Улманиса довольно четко демонстрировал, что он нацелен на как бы некое исключение евреев из публичного поля. И соответственно, я думаю, что это как бы расходилось, как круги по воде. То есть
общество впитывало, так сказать, что евреи как бы не являются частью нашего сообщества.
Да, они наши сограждане, как бы никакого насилия, нехорошо на людей нападать, но они не являются частью нашего сообщества. Они, так сказать, люди, которые живут сами по себе, мы их терпим, потому что мы цивилизованные люди, но именно что терпим», — сказал Илья Ленский.
Он предположил, что настроения к концу правления Улманиса начали двигаться именно в эту сторону. При этом директор музея отметил, что в Латвии не было случаев насилия против евреев.
«В сравнении с тем, что происходило, например, даже в Польше, не говоря уж про Румынию до нацистской оккупации, в Латвии все тихо (…) в смысле насилия. Никто не идет сам по себе, никого не избивает не убивает. Государство за этим следит», — подчеркнул историк.
В то же время,
по его словам, государство «четко держало монополию на антисемитизм».
«Не будем забывать, что при Улманисе, например, активные перконкрустовцы [Pērkonkrusts —латышская националистическая и антисемитская организация с нацистской идеологией, существовавшая в 1930-е годы — Rus.LSM.lv] либо сидели в тюрьме, либо были вытолкнуты в эмиграцию. Государство говорит: у нас монополия на антисемитизм. Захотим — откроем кран, захотим — закроем. Мы регулируем, это наша политика, никакой самодеятельности тут не будет», — отметил Ленский.
С другой стороны, политика позднего Улманиса способствовала «отчуждению» между евреями и другими группами населения, выразил уверенность директор музея «Евреи в Латвии».
Отвечая на вопрос о возможностях жителей Латвии помочь евреям во время оккупации, Ленский подчеркнул, что сотни латвийцев помогали евреям индивидуально, но организованной поддержки евреев, конкретной структуры в Латвии не было. Этому могло послужить то, что между 1929 и 1941 годом латвийское общество очень «атомизировалось», сказал историк.
«Это было общество, где каждый сам за себя, и которое во многом потеряло, в том числе в результате режима Улманиса, видимо, способность к самоорганизации.
Трудно сказать, как реагировало бы [на Холокост] латвийское общество в других обстоятельствах».
Как писал ранее Rus.LSM.lv, многие фотографии евреев, сделанные в Латвии в период нацистской оккупации, уникальны и имеются лишь у музея «Евреи в Латвии». Зачастую — это фотографии из альбомов немецких солдат, которые музей покупает, участвуя в интернет-аукционах площадки Ebay. Директор музея Илья Ленский рассказал программе Rus.LSM «ТЧК» о том, почему солдаты делали подобные снимки, почему их потомки продают эти фото, а также рассказал о трех уникальных снимках времен оккупации.
