…Для зрителей этот спектакль начинается задолго до того, как артисты появляются на сцене. Заходя в этот огромный, стильный, суперсовременный новый зал (до реновации его в театре вообще не было), ты упираешься глазами в гигантский портрет Федора Михайловича Достоевского.
Портрет, разумеется, не канонический. Классик русской литературы, чье творчество известно буквально каждому, — хотя бы по названиям его произведений или заезженным фразам про слезинку ребенка и красоту, которая спасет мир, —
изображен голым по пояс, с татуировками по всему телу и окровавленными руками (буквально — руки по локоть в крови).
Нельзя сказать, что для завсегдатаев этого театра подобное было бы шоком. Никто ведь не предполагал, что Херманис будет просто инсценировать «Идиота». С чего бы вдруг?
Алвис Херманис — режиссер смыслов, любитель жанра провокации. Обращаясь к классике, он раз за разом доказывает свое право вывернуть ее наизнанку и трактовать с позиций современности так, как считает нужным. И он всегда говорил, что против водружения классиков на пьедестал. Но если не на пьедестал, то куда их — в выгребную яму?
Тут стоит вспомнить другого классика, которого Херманис препарировал более десяти лет назад в спектакле «Онегин. Комментарий», — Александра Сергеевича Пушкина. В том спектакле солнце русской поэзии предстало перед публикой в виде обезьяны, которая прыгает по мебели, чешется, ловит у себя блох и выразительно ест банан. Почитайте рецензии тех лет: русофобия — самое мягкое, в чем тогда обвиняли режиссера.
Кстати, обезьяна-Пушкин присутствовал только в рижской постановке этого спектакля. В Германии и Израиле, где Херманис также ставил «Онегина», этот образ отсутствовал. По крайней мере, в такой зоологической трактовке. И Пушкин тут не при чем. Просто
для западной публики сравнение небелого человека с обезьяной, да еще и подчеркивание этого сходства при помощи банана, — это стопроцентный, беспримесный расизм. За такое из приличного общества могут и пинком под зад.
И никакими творческими задачами это не оправдать. А в Латвии можно было заниматься провокациями без оглядки на cancel culture. У Херманиса же здесь репутация неприкасаемого. Как говорил герой старой советской комедии — «Кто ж его посадит — он же памятник!»
Так что, по сравнению с «тем» Пушкиным, «этот» Достоевский еще вполне политкорректен. Ну, подумаешь, похож на бомжа — так все русские юродивые были на них похожи. Ну, подумаешь, с повадками зека — так Достоевский и впрямь сидел.
А еще Достоевский страдал лудоманией — проматывал все деньги в казино, был болезненно привязан к противоположному полу, пользовался услугами проституток, слыл патологическим ревнивцем (своей жене даже губы запрещал красить), предпочитал агрессивный секс и рассказы о нем… Тургенев вообще называл его «русским де Садом». Так что тут, конечно, есть, где покопаться знатоку человеческих душ (это я о режиссере).
Но из всех многочисленных пороков Достоевского худрук Нового Рижского театра выбрал один — его политические воззрения. И действительно,
если почитать дневники писателя, то многие вещи там у современного цивилизованного человека способны вызвать отторжение. В частности, разглагольствования Достоевского про русский мир, богоизбранность русского народа и прочую чушь.
«Я лично считаю, что Достоевский есть отец-основатель современного русского фашизма, и этой постановкой я хочу это доказать. Александр Дугин, которого можно считать идеологом русского фашизма, говорит фактически то же самое, что и Достоевский, посыл тот же», — говорил Алвис Херманис в интервью завлиту JRT Маргарите Зиеде.
По словам режиссера, этим спектаклем он хочет раскрыть глаза западной публике. Мол, весь мир молится на Достоевского как на великого гуманиста и душеведа, а он вон чего… Не белый он лебедь, а черный.
На самом деле, глаза западной публики давным-давно раскрыты.
Великодержавный русский шовинизм Достоевского никакой тайной на Западе не является.
Любой уважающий себя профессор-русист считает своим долгом подчеркнуть, что как писателя и гуманиста он Достоевского уважает, а как выразителя определенных идей с националистическим душком — презирает.
Но значит ли это, что Достоевского надо отменять? Нет, такое на Западе никому не приходит в голову. Потому что
этому шовинисту, милитаристу, антисемиту и противнику женской эмансипации удалось создать действительно великие произведения. Как в нем одно уживалось с другим? Загадка.
Но с гениями так обычно и бывает — редко кто из них белый и пушистый, у каждого есть своя червоточинка.
Трудно без Достоевского обойтись. Тот же Херманис совсем недавно включил в свой спектакль «Послесловие», созданный специально для Чулпан Хаматовой, исповедь Ставрогина из «Бесов». Почему? Да потому, что этот текст продирает до мозга костей.
Алвис Херманис сказал, что пока война не закончится, он русских авторов ставить не будет. Потом уточнил, что все-таки будет, но лишь в тех случаях, когда «мы этими постановками комментируем войну и ответственность русских». Поэтому теперь русские классики должны нести ответственность за все преступления путинского режима.
Кульминацией спектакля «Черный лебедь» стал
монолог князя Мышкина, который вызывает ассоциации с выступлениями Дугина и прочих шариковых.
В романе «Идиот» этого текста нет, он взят из дневников Достоевского. И, поскольку Каспар Знотиньш, играющий Мышкина, действительно выдающийся актер, эта сцена при всей своей гротескности действительно выглядит страшно. Но ради нее — уверена — и создавался весь этот спектакль.
А чтобы совсем уж не скатиться в плакатную публицистику, Алвис Херманис разбавляет политическую повестку ироничной формой — балетом. Ну, это и правда очень трогательно (в женском варианте) и очень смешно (в мужском).
Когда на сцену выходят облаченные в лосины корпулентные звезды JRT — Андрис Кейшс, Гундар Аболиньш, Евгений Исаев — публика аж покатывается от хохота. Хореографические номера, отделяющие одну сцену от другой, поначалу умиляют. Но затем этот прием очень быстро приедается, и к концу спектакля он кажется слишком навязчивым.
Аттракцион способен сработать раз, ну два. Ну, три… Но не три же с половиной часа!
Впрочем, балет в этом спектакле тоже не просто «вишенка на торте». Он несет символическую нагрузку. Во-первых, «Лебединое озеро», которое транслируют на экране висящего на сцене телевизора, вызывает только одну ассоциацию: когда, когда же наконец мы этот балет увидим по всем российским телеканалам?
А во-вторых, Херманис пытается объяснить, почему классический балет в России так популярен и почему он там достиг таких высот (эти размышления можно прочесть в программке спектакля). Все дело в менталитете — склонности русских к подчинению и их желанию видеть рядом с собой «сильную руку». Мол, так же, как балетные артисты, все русские безропотно терпят унижения и издевательства, а потом еще и благодарят за это своего «режиссера». Такой вот геополитический фрейдизм.
… В целом, «Черный лебедь» произвел довольно странное впечатление. С одной стороны, здесь есть все составляющие херманисовской эстетики и все его фирменные «фишки». Есть блестящие актерские работы. С другой стороны, спектакль мне показался каким-то нарочитым. Настораживает уже то, что в программке режиссер подробно, по пунктам, объясняет свой замысел. Как будто без этого до зрителей бы не дошло. Но, как говорится, если надо объяснять, то не надо объяснять…
На самом деле все гораздо проще и страшнее. Без Достоевского. Без балета. Без лебедей…
