«Он прожил в нашем городе 15 с половиной лет — в июле 1941 года семья эвакуировалась. Франк закончил среднюю школу и институт в России, много лет работал в Риге, а в 1993 году уехал в Израиль, где жил до самой смерти в 2013-м. При этом в Лудзу он неоднократно приезжал, к примеру, был в 2007 и 2011 годах.
Герц Франк ходил по улицам своего детства, вспоминал, увы, безвозвратно утраченные реалии — свой дом, мастерскую отца — известного в Лудзе фотографа Вульфа Франка, конный рынок. Я помню, что он говорил об особой связи с родным городом. Родственников тут не осталось. Хотя семья была большой, многие погибли в Холокосте, но «Лудза меня ждет» — вот его слова. Неслучайно в свой фильм «Флэшбек» Франк включил кадры, где он стоит на пороге отцовской фотолаборатории (больше ничего не уцелело) и выкапывает из земли осколки стеклянных негативов и остатки крыши мастерской. Читает стихи:
Город-кроха —
Короче вдоха.
Город-капля,
Что камень точит.
Слеза-город,
Что память мочит.
Я считаю, что Герц Франк был патриотом Лудзы, хотя мало здесь жил. БОльшим патриотом, чем многие, прожившие тут всю жизнь», — поделился с Rus.Lsm.lv куратор выставок и экспозиций Лудзенского краеведческого музея Валерий Дзевалтовский.
В августе 2016 года был завершен масштабный реставрационный проект, позволивший вдохнуть новую жизнь в Лудзенскую большую синагогу — деревянное здание, построенное в 1800 или 1801 году, уникальное для всей Восточной Европы — таких объектов осталось не более пяти. Синагога сейчас находится под крылом краеведческого музея и может похвастаться, помимо всего прочего, отдельными экспозициями, посвященными отцу и сыну — Вульфу и Герцу Франкам.
В фондах музея хранятся воспоминания Герца Франка о проведенных в Лудзе годах — они собраны из разных источников, в том числе использованы и устные рассказы мэтра документалистики.
Вот фрагмент о городе: «В Лудзе я научился всему, с чем вышел в свет. Здесь я освоил языки — русский, латышский, немецкий, а также идиш и иврит; и свою профессию — мой отец был замечательный фотограф, и. как говорится, оставил мне ее в наследство... В Лудзе рано сформировалось мое мировоззрение и национальное самосознание. Я учился в школе, где всё преподавали на иврите, меня растили в сионистских организациях Бейтар, Ха-Шоммер. Моя мать настояла на том, чтобы я два года отучился в ешиве — духовной семинарии. Она сказала мне: «Ты можешь не верить в Бога, но ты обязан знать Танах (Библию)». Она была светской дамой, училась в Одессе и за границей, но по пятницам зажигала свечи и пекла халу — белый хлеб. Это звучит парадоксально — мы жили в Лудзе, а казалось, что живем в Израиле».
А вот — о матери: «Я помню, как моя мать, страдая от воспаления брюшной полости, была переправлена на карете Скорой помощи в больницу, расположенную в 20 километрах. Ночью... Можете представить? До этого я ни разу с ней не разлучался. (…) Моя мать выжила. Три недели спустя мой отец привез ее домой на поезде, мы отправились их встречать — мой старший брат, три сестры и я. В тот момент, когда я увидел свою мать на ступеньках вагона — исхудавшую, в платочке — у меня случился истерический припадок. Я начал плакать и от стыда убежал домой, где упал на подушку и проплакал истерически три часа. И это были слезы счастья...
С того момента мир перестал быть для меня черно-белым, всё не так просто: смерть — это трагедия, а жизнь — счастье. Всё переплетено, потому что душа не понимает простой логики разума. Поэтому, когда я снимаю фильм о человек, осужденном на смерть, я снимаю фильм не о смерти, а скорее о жизни. Мне кажется, я хочу снова пережить то душевное состояние, как тогда с мамой. Очевидно, только в тот момент — мне было уже 12 — между нами появилась пуповина. Когда моя мама умерла три года спустя, я не плакал. Драму разлуки с ней и расставание с детством я пережил около поезда, когда она прижала меня к себе. (…)
Перед самым началом войны я увидел смерть в первый раз. Умерла моя мама. Перед моими глазами доктор большим шприцем вколол ей адреналин — прямо в сердце. Она сделала еще один вдох и... Такие вещи остаются с тобой на всю жизнь.»
И об отце: «Необыкновенный мир! Мне было лет семь или восемь, когда мой отец начал снимать что-то похожее на фотофильм, он назывался “Сон”. Двое играют в карты. Пьют. Неожиданная ссора... Убийство! Жертва (наш знакомый, парикмахер) распластался на столе; убийца (тоже знакомый, извозчик) допивает последний стакан. Орудие убийства — нож — поблескивает рядом. Но тень жертвы звонит в колокола, зовет на правильный путь... И всё это — только сон.
Мой отец, как я понял позже, был на самом деле режиссером-неореалистом, который работал не с актерами, а с типажами. И это в 1934 году! Он нигде не учился, а был от природы одаренным человеком. Он хорошо рисовал, организовал театр из местных сапожников и портных, ставил даже “Короля Лира”. Однако всю свою жизнь мой отец мечтал о кино. Он был художником и мало что смыслил в практической жизни. Моя мама называла его фантазером...
В 1920 году в Латвии была введена паспортная система, и мой отец как фотограф объездил весь Лудзенский район, фотографируя людей на паспорта. В результате он смог скопить немного денег и купить старый дом, хотя и с мансардой. Оказалось, что для его ремонта требуется много средств, и нам пришлось взять кредит в банке под огромные проценты. Примерно в это время отец начал мечтать о кино — он остыл к работе и начал ездить по всей Латгалии, ища стариков, которых бросили дети, в поисках лучшей жизни уехав в Америку, Аргентину или Южную Африку. После кризиса 1929 года многие семьи оказались полностью разоренными, и мой отец хотел снять про это фильм, он даже нашел оператора в Риге — Петериса Миезитиса (я встретил Петериса в 1956-м и снова свел с моим отцом). В 1930 году требовалось много денег, чтобы снять фильм — около 3000 латов. Отец не смог найти такую сумму, мы совсем обнищали и вынуждены были продать дом, однако и этих денег не хватило, чтобы оплатить все долги».
По понятным причинам никаких мероприятий в честь Герца Франка сейчас в Лудзе не проходит. Летом прошлого года, когда Rus.Lsm.lv ездил в краеведческий музей, директор Милана Буле поделилась дерзкими планами: когда-нибудь, например, к столетию Франка, провести посвященный ему кинофестиваль. Тут, безусловно, нужна большая поддержка самоуправления. В. Дзевалтовский в январе нынешнего года в прогнозах был сдержан: « “Ковидное” время всё очень усложнило и обострило финансовые вопросы. Мы не знаем, что будет дальше. Герцем Франком мы гордимся, экспозиция у нас есть, есть и педагогическая программа — рассказываем о выдающемся режиссере детям. Пока что так».
Автор благодарит Лудзенский краеведческий музей и лично Валерия Дзевалтовского за помощь в подготовке этого материала.
Национальный киноцентр к 95-летию со дня рождения Франка приурочил возможность зрителям бесплатно посмотреть коллекцию важнейших фильмов кинорежиссера
