«Все получилось. Поэтому эксперимент удачный, все были довольны – и население, и чиновники, что бывает редко в нашей стране, но проблема нехватки-то осталась»,- высказал отношение к эксперименту с живой очередью журналист, замредактора журнала «Телеграф» Андрей Хотеев.
Он предположил, что к живой очереди можно будет вернуться, когда придут новые крупные партии вакцин и/или накопится достаточно большое количество вакцин, поставленных раньше, но до сих пор не использованных.
«Эти очереди опровергли миф, что население Латвии, замученное лженаукой, слухами, Кремлевской пропагандой, не хочет прививаться. На самом деле очень даже хочет. Осталось решить одну-единственную проблему – получить достаточное количество вакцин, чтобы хватило всем», – считает он.
С ним согласен политолог Вейко Сполитис: «Я сам простоял два часа в очереди, получил свою прививку и очень доволен».
Он сообщил, что прививался вакциной AstraZeneca, хотя был бы доступен «Спутник V», привился бы и им, так как не видит большой разницы между ними (но российскую вакцину все еще оценивает Европейское агентство лекарств).
По мнению гостя передачи, эти очереди прозрачно намекают Минздраву и прочим ответственным за процесс вакцинации, как лучше всего воздействовать на скептиков, которые пока не хотят идти прививаться: люди, получившие свою дозу, могут стать своего рода лидерами мнений для своих же близких.
При этом оба гостя «Открытого вопроса» признали откровенным провалом ситуацию с «прививочной» газетой на русском языке. Точнее, тот факт что ее по почте распространять не будут, а будут распространять только на латышском, потому что, как указал Центр государственного языка, на русском прислать издание можно только если человек сам об этом попросил, а списка таких желающих нет. Организаторы сейчас ищут возможности распространять газету на русском по каким-то другим каналам – например, через супермаркеты.
«Честно говоря, даже нет слов.
Ведь что такое вакцинация против Covid-19? Это борьба со смертью, это борьба за жизнь людей.
Страна находится в состоянии войны практически, о чем наша власть много раз говорила. И вот в условиях войны неужели нельзя сделать одно-единственное исключение, чтобы охватить этой информацией как можно больше населения? […] Когда ребром стоит вопрос жизни или смерти, почему бы не сделать исключение, пусть даже если речь идёт о таком страшном законе, как закон о языке?», – недоумевает Андрей Хотеев.
«Я вообще не понимаю, зачем нужна политизация этого вопроса в то время, когда главная задача – позаботиться о жизни сограждан. Здесь не должно быть вопроса, на каком языке мы будем спасать жизнь», – подтвердил Вейко Сполитис.
