Кто оказывался в списках неблагонадежных лиц, подлежащих высылке? По словам Геки-Васки, среди депортированных было очень много тех, кто не пошел в колхозы.
«Коллективизация, начатая в конце 40-х, видимо, пошла не так хорошо, как было задумано. И тогда было решение из Балтийских стран выслать более 90 тысяч человек. Семьи были вместе! Отцы с женами и детьми. Отличие от первой депортации такое, что в 1949-м брали всю семью — это значило, что и бабушку, и дедушку, даже лежачих больных, парализованных стариков вносили в вагоны. Они поехали вместе с семьей в Сибирь.
У нас больше тысячи интервью, мы их брали для фильмов, издали книги. И для меня было тяжелым переживанием, что этих пожилых людей, бывало, потом не выгружали. Мы были (с экспедициями по местам ссылок) в Томской, Красноярской областях.
В Новосибирске на вокзале был человек, который помнит, как оставили старую женщину в вагоне, куда потом загрузили мешки с цементом или другими материалами... А другие семьи несли своих на носилках до сибирской деревни. Как будто небольшие эпизоды — но это тоже свидетельство, как режим был жесток».
Репрессированных погрузили в вагоны для скота. Никаких приемлемых условий там не было — по 40-50 человек набивалось в вагон, отметила Гека-Васка.
Еще один гость передачи «ТЧК», драматург Артур Дицис при подготовке спектакля для Рижского Русского театра им. М. Чехова «В бальных туфельках по сибирским снегам» (по книге Сандры Калниете) узнал много нового из исторических материалов:
«Я читал, там сделали просто дощатые нары, и в полу была дыра, чтобы ходить в туалет. (..) Когда я писал пьесу по роману Сандры Калниете, первое, чего я не знал — что
эти вагоны там уже стояли по 2-3 дня, пока привезли всех людей. И кого первыми привезли, они два дня ничего не знали, что будет с ними. И я думаю: какой кошмар, ты сидишь в вагоне в незнании, без выхода на свежий воздух...»
Дзинтра Гека-Васка уточнила, что в книге Калниете описываются депортации 1941 года, но 1949-й ничем особо не отличался. Только тогда вывозили из сельской местности тех, кто упорствовал и не хотел в колхоз.
Имена многих палачей, чьими руками осуществилась операция «Прибой», известны, это были и сотрудники Комитета госбезопасности, и местные коллаборанты.
«Под списками стояла подпись Вилиса Лациса, а также другие подписи. Из документов известно, что это было организовано московскими властями. Так эта операция была задумана и проведена».
По признанию Артура Дициса, «просится отдельный спектакль» о людях, замешанных в этом:
«Я когда читал, думал — это же такая логистика! Реально там были люди, группа, которые каждый день перед этим шли на работу и выстраивали логистику, как будут везти людей. Где взять вагоны, где держать их в готовности — всё это надо было сделать быстро, тихо, эффективно. Это была целая пирамида людей, которые всё будут делать».
За успехи операции «Прибой» исполнителям вручали ордена — как это сейчас делают в России, награждая участников войны против Украины, прозвучало в передаче.
Как сообщал Rus.LSM.lv, 25 марта Латвия чтит память жертв советских репрессий. Мартовские депортации 1949-го стали второй такой акцией в Латвии, проведенной НКВД. Первая прошла 14 июня 1941-го. Но если в первую волну пострадало больше всего латышской интеллигенции, то вторая была направлена против крестьян. Спланированной в высших эшелонах советской власти операции было дано название «Прибой».
В 1949 году в Сибирь и другие отдаленные регионы СССР было депортировано около 44 тыс. человек, в том числе старики и дети. Высылали латвийцев целыми семьями, преобладали среди них крестьяне. Многих сажали не в пассажирские вагоны, а в теплушки для скота. В поездке по железной дороге через всю страну погибло 183 человека, а уже на месте ссылки — 4941 (12% всех высланных).
