Выше прыгнуть не получится, хоть ты тресни. Даже если Мартен Фуркад и Уле-Эйнар Бьорндален одновременно уйдут из большого спорта, если разом все норвежцы куда-то мифическим образом исчезнут, а у россиян черная полоса не закончится, ничего не поменяется. Расторгуеву, такое сложилось впечатление, даже сей утопический «коллапс» не поможет взобраться на пьедестал почета. Тягостное ощущение безнадеги какое-то.
Напомню, что, выступая шестой год на самом высоком уровне, 27-летний уроженец Алуксне в общем зачете Кубка мира занял приличное 20-е место. Финиш? Разумеется, нет, но латвийский болельщик продолжает верить, что прогресс латвийского биатлониста продолжится, медали будут, и на Играх-2018 в южнокорейском Пхенчхане он себя еще покажет. Так думают оптимисты. У реалистов, к которым причисляю себя и я, несколько иное мнение. Уж слишком много проблем у Расторгуева - и в голове, и внешних, и финансовых. А это на самом деле тупик. Эти проблемы надо решать, причем немедленно. В противном случае ТОП-20 так и останется для него наивысшей точкой в карьере.
Не хочется сгущать краски. Просто, казалось бы, Расторгуев - в элите мирового биатлона, за него переживает чуть ли не вся Латвия, когда транслируются этапы Кубка мира или мировое первенство. Вроде как все хорошо. Но это все обманчивое впечатление. 15 минут хватило мне, чтобы понять — негатива вокруг нашего популярного спортсмена гораздо больше, нежели позитива. Тут и психологические проблемы: одного психолога мало, нужен еще один, потому как соответствующие проблемы все равно никуда не делись; финансовые: сотрудничество с одним из латвийских банков, рассчитанное на три сезона, резко свернулось, а потому и обещанные деньги так и не были получены, как следствие — большой долг в этом сезоне у команды Расторгуева остается перед сервисной бригадой (тут надо заметить, что Расторгуев готовится к сезону и выступает отдельно от остальной команды Латвии, а потому в индивидуальном порядке нанимает себе тренеров и помощников); беда с немецким тренером Клаусом Зильбертом — из-за болезни он уже не передвигается, что тоже негативно сказывается на состоянии спортсмена, а еще Расторгуев заметно страдает из-за того, что во время сезона практически не видит свою семью, и маленькая дочка растет фактически без него, и так далее.
В общем, если во всей этой каше разбираться, то получается, что Расторгуеву приходится думать по ходу сезона не столько о гонках и стрельбе, сколько о многих других вещах. О том, что только мешает ему нормально выступать. Знал бы наш болельщик об этом... Тогда бы и не критиковал Расторгуева за слабый последний круг, за никудышную стрельбу из положения стоя, за такую медленную стрельбу, что начинаешь просто вскипать у телевизора.
Не на камеру он говорит о том, что завидует бобслеистам, скелетонистам и саночникам, ставит в пример их федерации, но дальше эту тему не раскрывает: «Надо менять систему. Всего латвийского спорта? Ну я бы так громко не говорил. Но перемены нужны».
При упоминании президента Латвийской федерации биатлона Байбы Броки его глаза не горят, на лице — полнейшее равнодушие. И тут все понятно без слов. Та же самая реакция, когда говоришь о сладких речах о перспективе и обещаниях генерального секретаря федерации Гундара Упениекса. Вывод напрашивается один — федерация ему не помогает в той степени, чтобы спортсмену взобраться на следующую ступень.
Этот скромный паренек взобрался очень высоко. Он уже почти на равных с лидерами мирового биатлона. Скажем так - тет-а-тет. Но до Олимпа путь еще длинный и уж точно непростой. Сделать следующие шаги вроде как необходимо, и они напрашиваются, но оковы всевозможных проблем его постоянно тянут вниз. Все последние годы только и слышишь о финансовых неурядицах в биатлонной команде. И это в отношении Расторгуева становится какой-то страшно дежурной темой, к которой все как будто уже привыкли. Но так быть не должно априори — это не командный вид спорта, который каждый сезон высасывает сотни тысяч евро. Таких, как Расторгуев, у нас больше нет. И, если честно, противно наблюдать со стороны за всей этой «необустроенностью» его карьеры, которая в самом разгаре. Неужели федерация и дальше будет делать вид, что ничего серьезного не происходит, что у Расторгуева и так все хорошо, и все его проблемы решатся сами собой?
Для сравнения — после общения на Олимпиаде в Сочи с легендарным Уле-Эйнаром Бьорндаленом я был настолько окрылен и эмоционально заряжен, что готов был горы свернуть. После разговора с Расторгуевым хочется закрыть двери на все замки и никого не пускать к себе. Я вижу, как он переживает, отчасти чувствую, что творится у него внутри. Да, этот спортсмен, скорее всего, нуждается в психологе. Такой вот он... Может сильно расстроиться только из-за того, что не оправдал надежд. Но это не означает, что его надо бросать, мол, пусть сам выкарабкивается. В противном случае такого Расторгуева мы можем быстро потерять. И за кого тогда мы будем переживать на Олимпиаде в 2018-м?
