Я смотрела на эти цифры в день, когда посыпались бесчисленные вопросы, что означает для независимости общественных СМИ письмо министра обороны Латвийской Республики Артиса Пабрикса Совету по общественным СМИ (SEPLP) и Национальному совету по электронным СМИ (NEPLP), в котором он выражает недовольство приглашением журналиста Леонида Рагозина для интервью в передаче «ТЧК», и делает вывод, что нет основания для повышения финансирования общественных СМИ до 2027 года.
Наряду с другими ответами, которые дали SEPLP и главный редактор Latvijas Radio Анита Брауна, вижу, что письмо министра затрагивает очень важные вопросы существования общественных масс-медиа. Думаю, как включить в эту дискуссию анализ таких важных критериев оценки работы общественных масс-медиа, как профессиональные принципы и качество содержания. Из упомянутого, по-моему, важно напомнить самые важные для общественных масс-медиа в демократических странах: разнообразие источников информации и плюрализм.
Это возможно обеспечить, если общественные СМИ могут работать редакционно независимо, как это и предусмотрено Кодексом действий и этики LTV, где сказано: «на редакционные решения LTV не влияют и не могут влиять ни государственные должностные лица, ни интересы третьих лиц».
Что означает плюрализм?
Плюрализм можно определять по-разному, но обычно его связывают с избеганием монополии или чрезмерного влияния коммерциализации на работу масс-медиа. На сей раз я хочу актуализировать вопрос о содержании (контенте), или внутреннем плюрализме (Peruško, 2010; Klimkiewicz, 2010).
Как мы можем узнать, относятся ли общественные масс-медиа ответственно к праву аудитории на получение разнообразной информации, знакомиться с разнообразными мнениями и их критической оценкой, чтобы она могла сформировать свои взгляды?
Один из главных критериев — разнообразие источников информации, отражение интересов различных социальных групп и их представление в содержании.
Для понимания плюрализма содержания важно увидеть разнообразие идей, которые в различных жанрах и форматах предлагают независимые редакторы и продюсеры. Редакционная независимость, за которую часто упрекают — большая привилегия, но без нее невозможно свободно работать и предоставлять достоверную информацию. Без нее нет смысла призывать к ответственности.
Различные воззрения и посылы, звучащие из различных источников информации о войне, с участием разных людей с различным предыдущим опытом и в разном контексте, обсуждались и в передаче «ТЧК» 29 марта. Поэтому я возражу и не соглашусь, что появление неприемлемого для министра источника информации в эфире вот так сразу угрожает госбезопасности. Ей куда больше угрожает уверенность, будто государство будет в безопасности, если журналисты будут бояться быть обозванными и заткнутыми, когда кому-то покажутся невнятными, неприятными, непопулярными или неприемлемыми избранные журналистами источники информации и их «неправильные», вредительские мнения.
Разносторонняя информация, которую предлагают разные источники, возможность общества доверять общественным масс-медиа и следить за информацией в них будут намного полезнее для безопасности государства.
Мысль, будто обществу следует громко и убедительно предлагать один букет воззрений, ограничивать различные перспективы и добиваться доминирования своего мнения, характеризует так называемую модель публичности коммуникации (McQuail, Deuze, 2020). Но ее обычно используют в рекламе и другого рода подверженной влиянию, односторонней коммуникации, и для формирования политической коммуникации тоже — поэтому не следовало бы это путать с принципами деятельности общественных масс-медиа, перед которыми стоят совсем иные цели — достижение общественного блага в целом.
Отбор источников информации — серьезная работа
Об источниках информации. Профессиональные журналисты всегда знают, почему используют конкретные источники информации, почему одних приходится долго уговаривать, а других искать — чтобы получилась разнообразная дискуссия, объективная новость. Оценка источника информации, взвешивание его соответствия — одна из главных рабочих обязанностей профессионального журналиста. Это невозможно полноценно осуществлять, если не тренируется умение прислушиваться к отличающемуся, выяснять непонятное, принимать разнообразное. Не со всеми своими так называемыми человеческими источниками (поскольку есть и другие, например, документальные) журналисты соглашаются или восхищаются ими, не все источники приятны в общении и легко доступны, но к ним обращаются и их выслушивают, потому что профессионально созданное повествование не будет без их участия полноценным.
Журналисты приглашают высказаться и таких людей, чьи цели, когда у них появилась возможность высказаться публично, неясны либо даже противоположны интересам масс-медиа и общества. Это не означает сразу, будто журналисты больше не защищают ценности демократического государства.
В таких случаях нужно решать типичную дилемму журналистской этики: создавать одностороннее и профессионально сомнительное послание — или же включать в контент мнение провоцирующее, которое вызовет возражения, настроит против масс-медиа, которое его транслирует, так же остро, как против носителя этого мнения.
Но именно так действуют профессиональные масс-медиа — и в условиях войны тоже, потому что в интересах общества узреть по возможности более полную картину, а не создавать искусственное молчание одной из вовлеченных сторон.
Всегда будут упреки, недавно в дискуссии многолетний ведущий зарубежных новостей Би-Би-Си Эндрю Рой приводил пример: британское общественное СМИ интервьюировало даже президента Сирии Башара Асада, ответственного за нарушения прав человека, применение химоружия, убийства тысяч мирных жителей.
Если посмотреть всю передачу «ТЧК», то поддержки войне в вызвавшей возражения [министра Пабрикса] передаче не звучит. Да, в ней упоминаются и точно обозначаются различные постулаты российской стороны. Обсуждается ход ужасающей войны, поведение оккупантов, зверство и жестокость, убийства журналистов, реалии войны, которые скрываются или оправдываются в российских пропагандистских сообщениях. Если о них или о чем-то еще аудитории нацменьшинств в Латвии журналисты общественных СМИ не смогут рассказывать — то тогда получается, что аудитория нацменьшинств получит точно такое же одностороннее содержание, которое доступно сейчас и на закрытых, контролируемых Кремлем российских телеканалах, чье подключение в качестве лучшей альтернативы взвешивает министр.
Не нужно манипулировать речами о лишении независимого финансирования
Происходившие на протяжении многих лет изменения в латвийской медиаполитике помогли увеличить независимость общественных масс-медиа, но один вопрос, о независимом от политических решений финансировании, так и не решен. Поэтому скорый вывод министра, что использование «неправильного» источника не отвечает основным ценностям демократического государства, что общественные СМИ сразу нужно наказывать высказываниями, которые создают дальнейшую неуверенность в их возможностях выполнять свою работу на благо общества, выглядит как удар в самое сердце. Это просто несправедливо. Это можно рассматривать и как еще один пример политического влияния на общественные масс-медиа, которое отслеживает Европейский мониторинг медиаплюрализма — в нем политическая медианезависимость в Латвии несколько лет оценивается на среднерисковом уровне.
Высказывания министра характерны для популистской коммуникации, в которой часто используется эмоциональная интерпретация профессиональных масс-медиа как противоположных интересам общества и выдача журналистов за «врагов простого народа». Публичные упреки и наказание за работу вместо аргументированного и конструктивного разговора (если в распоряжении министра имеется важная для профессионалов общественных СМИ информация) увеличивает риск так называемого эффекта враждебных масс-медиа (см, например, Weeks et al., 2019). То есть такого восприятия масс-медиа, которое развивается, если при существовании неких прежних устойчивых взглядов в СМИ отражают противоположные мнения. В таком случае масс-медиа, предлагающие контент, с которым не согласна какая-то группа, будут считаться необъективными.
Слишком долго требования к общественными масс-медиа были выше возможностей выполнить их.
Слишком легко неприязнь к какому-то элементу содержания или допущенной ошибке превращается в выяснение властных отношений и уничижение всей работы.
Сомневаюсь, чтобы один источник интервью, гость передачи, в чьих высказываниях к тому же не усматривается признаков распространения пропаганды, заслуживал такого подчеркнутого внимания и всего того огромного объема работы на фоне сотен, а возможно, и тысяч других интервьюируемых.
Ссылки:
Klimkiewicz, B. (2010). Structural Media Pluralism. International Journal of Communication 4, 906–913.
McQuail, D., Deuze, M. (2020). McQuail's Media and Mass Communication Theory. 7th Edition. London : Sage.
Peruško, Z. (2010). The link That Matters: Media Concentration and Diversity of Content in B. Klimkiewicz, B. (ed.) Media Freedom and Pluralism, pp. 261-273. Central European University Press.
Weeks, B.E., Kim D.H., Hahn, L.B., Diehl, T.H. & Kwak, N. (2019). Hostile Media Perceptions in the Age of Social Media: Following Politicians, Emotions, and Perceptions of Media Bias. Journal of Broadcasting & Electronic Media, 63:3, 374-392, DOI: 10.1080/08838151.2019.1653069
Дополнительные источники:
Eiropas Mediju plurālisma monitora dati: https://cmpf.eui.eu/mpm2020-results/
Eiropas Komisijas politika mediju plurālisma jomā: https://digital-strategy.ec.europa.eu/en/policies/media-freedom
