«Одной из первых постановок, которые я в своей взрослой жизни видел, была как раз «Жасмин», она мне очень понравилась, можно сказать, что именно тогда я увлекся театром полностью. Эта пьеса очень многослойная, со многими смыслами, символами, метафорами. С таким материалом очень интересно работать, это просто бесконечный и очень увлекательный процесс, хочется открыть этих смыслов как можно больше», — говорит режиссер Дмитрий Петренко.
Работа над постановкой «Жасмин» в Лиепайском театре стала его второй режиссерской встречей с пьесами Инги Абеле — пару лет назад он поставил в Даугавпилском театре «Темных оленей» и решил на этом не останавливаться.
Пьесу «Жасмин» Инга Абеле написала в 2003 году, в том же году ее поставил Виестурс Кайриш в Национальном театре, годом позже — Галина Полищук в Русской драме, в 2012-м — режиссер Валтер Силис снова в Национальном. Каждый раз — новое прочтение одного и того же текста. Отличного, в слову сказать. Вот простая вроде бы история, но чем дальше — тем всё сложней, запутанней и туманней, и затягивает читателя/зрителя в клубок проблем, взаимоотношений, родовых связей…
Жасмина Эка (Кинтия Стуре) — молодая женщина, живет с постепенно теряющей рассудок бабушкой Гертрудой (Анда Албуже) и мужем Артисом (Роландс Бекерис) в старом родовом доме. Дом (и это главная головная и душевная боль Жасмин, на которой всё и держится) вот-вот продадут за долги, наделанные муженьком — абьюзером, болтуном и лентяем. Отношения в этой паре — классика стокгольмского синдрома. Артис женой открыто пользуется, ноги об нее вытирает, а Жасмин его любит и спасает, спасает и любит. Вот и долги его на себя берет, а он лишь ноет и на жалость давит.
Уже и судебный исполнитель Верди (Сандис Пецис) вместе с представительницей банка Илзе (Лаура Ерума) приходили. Тут же — объятые страстью квартиранты Лана (Анете Берке) и Виктор (Гатис Маликс). Ситуация с долгами становится безвыходной, но внезапно из Америки приезжает мама Жасмин Лаура (Карина Татаринова) вместе с молодым любовником-музыкантом Михаэлем (Эдгарс Озолиньш), который всюду таскает за собой двух обезьян. Жасмин влюбляется…
Начинается всё в обычной комнате — стол, диван, буфет, бабушка снова наломала ветки жасмина и ощипывает цветы. Чуть ли не вламываются Верди и Илзе, начинают обыск и опись всего мало-мальски ценного, Артис успевает трусливо спрятаться в буфет и весь удар принимает на себя Жасмин. Ситуация складывается — хуже некуда.
Измученная Жасмин ложится на диван и закрывает глаза. Дальнейшее — сон, явь, мистика, видение, мечта — неважно. Действие чуть сдвигается вглубь сцены, в заросший таинственный сад, к дубу (сценография Марии Улмане прекрасна). На огромной ветке — тонкий силуэт. Это Лаура, мама Жасмин, невестка Гертруды. Она бесследно исчезла семь лет назад и вот, изрядно помотавшись по всему миру, сменив много занятий (даже шпагоглотательницей была), возвращается. Вместе с Михаэлем и его обезьянами. И начинается совсем другая история — в ней даже вечеринка, перерастающая в настоящий шабаш, смотрится вполне органично. Здесь во всей красе предстают музыка Юлийса Мелнгайлиса, костюмы Байбы Литини и свет Ника Ципруса.
Об обезьянах надо сказать отдельно. В прошлых постановках режиссеры по-разному эти образы обыгрывали, к примеру, были некие а-ля стриптизеры, где-то этих персонажей вымарали вовсе. Здесь же Дмитрий Петренко накануне премьеры лишь туману напустил.
«Будут у нас обезьяны. Не скажу, как именно. Знаете, есть такие постановки, о которых ужасно не хочется много говорить и рассказывать, потому что кажется — мы всё уже сказали на сцене так точно и ясно, что после этого очень трудно что-то комментировать, хочется оставить это волшебство зрителям. Они придут, посмотрят и разгадают эту загадку. И то, кто или что эти обезьяны, кто все эти люди, есть они или нет, да и вообще, существовали ли они хоть когда-то, реальность это или нет. Мне хочется, чтобы зритель сам всё это для себя нашел и отгадал.
Есть такие пьесы, где анализируешь образы и события, и чем глубже забираешься — всё черней, страшней и депрессивней становится. А есть пьесы, может, и депрессивные, черные, но ты погружаешься вглубь и видишь свет, чудо. Так и в этой пьесе — чем глубже мы шли, тем больше мы видели этот свет. Мне очень хочется, чтобы и зритель увидел этот свет. Сейчас такое время, и события в Латвии и мире, что мы нуждаемся в надежде и свете, во всех смыслах того, что несет в себе слово «свет» — светлых мыслях, доверии к людям, человеку», — сказал Дмитрий Петренко.
Да, так про обезьян! Они есть. Где-то. Во всяком случае, персонажи о них говорят, и видят их, и контактируют с ними, и публика их слышит… В общем, точь-в-точь как в знаменитой цитате: «Видишь суслика? — Нет. — И я не вижу. А он есть».
…Белая дымка. Или просто туман предрассветный? Жасмин сидит под дубом. Скрип, скрежет, вековой исполин поднимается вверх, вырывая корни из земли… И главная героиня отстраненно-спокойно обращается к явно неравнодушному к ней Верди, не раз намекавшему, что он может помочь. «Теперь мы можем говорить», — произносит Жасмин.
Ближайший показ «Жасмин» в Лиепайском театре — 5 января 2024 года.
