Концепция национальной безопасности предусматривает, что с 1 января 2026 года государственные СМИ не должны содержать контент на русском языке. Логина считает, что эта дата необоснованна.
«Проблема в необоснованной дате, моменте, которые были выбраны. Это решение установить конкретный год, конкретную дату закрытия русскоязычных общественных СМИ даже не обсуждалось с отраслью. Это мое главное возражение», — заявила министр.
На вопрос, какая дата, по ее мнению, была бы разумной, она ответила, что ее необходимо уточнить «в тесном сотрудничестве со средствами массовой информации»:
«Это надо обсуждать со СМИ и экспертами. Они видят динамику слушателей, зрителей. Они видят, кто потребляет контент на русском языке. Они видят, как он меняется. У них есть эти данные», — указала Логина.
По ее словам, Латвия должна двигаться к единому информационному пространству:
«Моя личная позиция заключается в том, что это не долгосрочное решение. Нам нужно двигаться к тому, чтобы мы были единым информационным центром. Нам необходимо укреплять собственное единое информационное пространство. Вопрос в инструментах, в том, как мы это делаем».
Как писал Rus.LSM.lv, 19 сентября правительство Эвики Силини за закрытыми дверями поддержало проект Концепции национальной безопасности, согласно которой латвийские общественные СМИ должны прекратить вещание на русском языке с 1 января 2026 года. 28 сентября Сейм поддержал Концепцию. Перед голосованием в парламенте Совет по общественным электронным СМИ (SEPLP) 25 сентября направил письмо Совету по нацбезопасности, Сейму и другим организациям, в котором критикует этот запрет.
На прошлой неделе с призывом сохранить русское вещание латвийских общественных СМИ к премьер-министру Латвии Эвике Силине обратился генеральный директор Европейского вещательного союза (EBU) Ноэль Карран. По его словам, важно, чтобы меньшинства имели доступ к надежной и проверенной информации и чтоб у государства был надежный канал связи с ними, наличие которого особо нужно во время кризисов. Запрет же на такое вещание привел бы к нарушению фундаментальных прав человека, отметил он.
