Дизайнер по интерьеру Силвия Лудвигс познакомилась с Луизой Марией и Карлом Йоханом Ливенами (их род владел Межотненским дворцом с 1797 года) сразу после восстановления независимости Латвии в Канаде. «Это было осенью 1991 года. Он хотел, чтобы я встретила управляющую и сказала, что они не возьмут дворец. Они жили очень бедно […], но они не хотели продавать дворец, они хотели, чтобы он достался Латвии как подарок от их рода», рассказывает она.
Ливены последние годы жизни следили за судьбой имения предков только по фотографиям и рассказам. На на родину вернулись только урны с их пеплом, захороненные на кладбище в Межотне.
«Им очень нравилось то, как сохранился дворец. Я знаю, что у него есть дочь, которая на дворец не претендует. Он сказал, что это как раз из-за денег: в дворец надо вложить много средств, а она не может себе этого позволить, но они верят в Латвию и что тут что-то будет развиваться», — делится Силвия воспоминаниями.
Valsts nekustamie īpašumi не получает ожидаемых выгод
В 2001 году завершилась реставрация дворца, которая длилась почти 40 лет. Здесь проводили концерты, встречались президенты, а по парку катались на лыжах премьер-министры стран Балтии. Но предпринимательская деятельность «дочке» VNĪ — компании Mežotnes pils — не приносила ожидавшихся плодов. Было решено отдать дворец частным предпринимателям.
Осенью 2017-го великолепным зданием стало управлять предприятие CV-R, но через 3,5 года договор с ним расторгли из-за не внесенной платы за аренду и невыполненных других обязательств.
Директор Рундальского дворца-музея Лаура Лусе считает, что это показало отсутствие у Valsts nekustamie īpašumi стратегии в отношении важных объектов культурного наследия. Она полагает, что у управлявших объектом были неплохие доходы, но в сам дворец деньги вкладывали минимально, если вообще вкладывали.
С 2021 года во дворце обитали только призраки, но зимой VNĪ снова объявляет конкурс на 30-летнее право аренды дворца. Член правления госпредприятия Андрис Варна подтвердил, что прежний опыт учтен. «Понятно, что надо тщательно оценивать, кому мы даем объект, нам надо понимать, что у претендента есть опыт. Правила аренды также предусматривают определенный финансовый вклад со стороны арендатора уже с самого начала: мы требуем финансовое обеспечение, страховку и так далее. Тогда [если все это есть] мы понимаем, что арендатор серьезный, что у него есть возможности и что инвестиции действительно будут сделаны», — рассказал он.
Однако, возможность взять в управление Межотне и платить арендную плату 1441,42 евро в месяц никого не прельстила.
Председатель правления Латвийской ассоциации недвижимости (LANĪDA) Айгар Шмитс этим не удивлен. «Вместе с правами аренды идет целая очень-очень существенная часть с очень-очень дорогими обязательствами, и требуются финансовые вложения, чтобы с ними справиться. Там такие вещи, как […] ремонт фасада, реконструкция дымоходов: там список ожидаемого на две страницы».
Председатель правления Латвийской ассоциации замков и усадьб Роберт Гринбергс тоже считает, что арендатора будет найти непросто. «Кто захочет инвестировать в объект, зная, что черед дцать лет у него скорее всего это смогут забрать и нет гарантии, что это будет в твоей собственности?» — замечает он.
Обсуждается скорая продажа дворца
Если интерес будет нулевым до нового дедлайна, 4 апреля, то, признает член правления VNĪ Андрис Варна, госпредприятие вряд ли захочет и дальше тратить на дворец с привидениями по 80 тыс в год. По его словам, если VNĪ увидит хотя бы минимальную заинтересованность в аренде, переговоры продолжатся. Если нет, тогда будет проведена оценка объекта и начнется подготовка к отчуждению — так, чтобы у потенциальных инвесторов было достаточно времени на принятие решения.
А. Шмитс из LANĪDA считает, что если государство хочет избавиться от Межотненского дворца (т.е. от необходимости тратиться на его содержание), то продажа сейчас является единственным возможным решением: «Насчет прав аренды хотел бы я ошибиться, но думаю, что о таком арендаторе мы можем забыть». По его словам, поиск желаемого арендатора — это просто трата времени.
Рундальский дворец готов в Межотне развивать свой филиал
Хранители культурных ценностей считают, что расчеты в Excel — не единственный способ, как можно смотреть на дворец. Марита Путниня, инспектор Земгальского регионального отделения Национального управления культурного наследия разочарована: «Ничего не рассматриваем, не оцениваем другие аспекты, не оцениваем другие возможные решения. По сути, учитывается одно: есть деньги — нет денег. Если нет денег, то можно ничего не делать, ничего нас не интересует. Такого не должно быть в государстве»
Руководитель того же Земгальского отделения Элвира Мантрова подчеркивает уникальность Межотненского дворца: «Таких дворцов у нас довольно мало, которые при этом сохранились с такой значительной нотой аутентичности». По ее словам, важно и то, что дворец этот принадлежал Ливенам — роду, который оставил след в истории.
Директор Рундальского дворца-музея Лаура Лусе несколько лет назад обращалась к Министерству культуры с просьбой оценить финансовые возможности для обустройства в Межотне филиала Рундале.
«Взять на себя еще один объект и сделать это за счет только собственных средств мы, к сожалению, не можем. Но если пересмотреть модель финансирования и обеспечить этот план средствами, я думаю, что Рундальский дворец-музей был бы заинтересован в том, чтобы взять Межотне под свое крыло в качестве филиала»,
— сказала она.
Однако, на таблицы Excel смотрит Министерство культуры, которому идея объединения в туристический маршрут трех дворцов — Рундальского, Межотненского и Бауского — нравится лишь теоретически.
«Идея как таковая — фантастическая, нам очень нравится. Но в нынешней бюджетной ситуации мы не видим возможности ее реализовать», — констатирует заместитель госсекретаря Минкульта Улдис Зариньш.
По расчетам министерства, чтобы поддерживать существование Межотненского дворца, нужно 100 тыс евро в год, но чтобы здание ожило, потребуется намного бОльшая сумма. «Если мы говорим, например, о сценарии, что тут может быть филиал Рундальского музея, то речь идет не только о расходах на содержание и управление [здания как такового]. Нам думать о персонале, который будет там работать, о создании экспозиции, о создании услуг. Поэтому думаю, что для того, чтобы использовать этот памятник осмысленно, а не только его содержать, нужно намного больше денег», — говорит чиновник.
По словам У. Зариньша, если VNĪ решит продать Межотненский дворец, Министерство культуры не будет выдвигать претензии: «Если мы не можем перенять это здание и развивать там культурную, музейную функцию, то у нас нет и права вмешиваться в работу Valsts nekustamie īpašumi. Ни аренда, ни продажа не означает, что памятнику конец»
Большой риск потерять дворец
Инспектор Земгальского отделения Национального управления культурного наследия Марите Путниня считает, что не следует так легко расставаться с Межотне. «Нет такого, что у нас на каждом углу по Межотненскому дворцу, и мы можем решать: один продадим иностранцам, в другом будем проводить банкеты, а третий оставим для музея. Это не должно быть так просто. Если мы назвали это культурной ценностью своего государства, национальной культурной ценностью, то, очевидно, государству следует должным образом участвовать в этом процессе», — говорит она.
Директор Рундальского музея Лаура Лусе отмечает, что у нас уже есть примеры, что бывает, когда дворцы попадают в частные руки. По ее словам, в том же Бауском крае есть такие здания — дворцы, усадьбы, которые стали частной собственностью: были планы, как развивать эти объекты, но за десятилетия они не увенчались успехом. «Не надо никуда далеко ехать: рядом [в Саулайне] есть усадьба Кауцминде, которая доводена до состояния развалин», — говорит она.
Дизайнер по интерьеру Силвия Лудвигс приводит пример пустующего санатория Кемери. «Поэтому меня пугает продажа неизвестно кому — только для того, чтобы освободиться от ответственности. Мне кажется, было бы лучше, если бы дворец остался в собственности государства», — делится она.
Возможно публично-частное партнерство
По словам руководителя Ассоциации замков и усадеб Роберта Гринбергса, культурное наследие всегда было таким неудобным инструментом, в котором при этом многие видят ресурс для развития предпринимательства и/или привлечения туристов.
Директор Рундальского музея Лаура Лусе считает, что нужен конкретный план, что делать с важными объектами культурного наследия, чтобы они не были «просто помехой, от которой надо избавиться».
Valsts nekustamie īpašumi подготовили алгоритм, как действовать с культурно-исторически значимыми зданиями. Он включает семь критериев, по которым министерства могут оценивать, является ли конкретное здание символом национальной идентичности, нужно ли оно для репрезентационных нужд и создания имиджа страны, годится ли здание для осуществления конкретных функция и др.
«Мы несколько объектов в тестовом режиме оценили, и Межотне тоже. Межотненский дворец получил два из трех необходимых пунктов. Эти пункты — о том, что объект сложный и ценный, но в любом случае остался открытый вопрос о пятом критерии — о его использовании для культурной функции», — сообщил заместитель госсекретаря Министерство культуры Улдис Зариньш.
Роберт Гринбергс считает, что для управления Межотненским дворцом можно использовать принцип публично-частного партнерства: «В мире это много где работает, у нас же в основном нет и особенно — в области культурного наследия. Но можно сделать такую модель сотрудничества — чтобы частный партнер в сотрудничестве с государством и самоуправлением развивал этот объект».
СПРАВКА:
Последним владельцем Межотненского дворца был Анатолий Ливен, который сыграл большую роль в борьбе за независимость Латвии. В 1919 году он в Лиепае (Либаве) собрал Либавский добровольческий отряд, который участвовал в освобождении от большевиков Вентспилса, Кулдиги, Тукумса, Елгавы и Риги и затем — в срыве планов германцев по созданию здесь «военной директории» (подробно об этом Rus.LSM.lv рассказывал здесь и здесь). Летом 1919 Ливен получил тяжелое ранение, после он отправились служить служить в Северо-Западную армию, которой командовал генерал Николай Юденич. В 1920 году Ливен лишился Межотненского владения из-за аграрной реформы в независимой Латвии.
