28 июня 1914 года боснийский серб Гаврило Принцип застрелил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу Софию Хотек. Это стало формальным поводом к началу войны, которую позже назвали Великой войной, а еще позже — Первой мировой. 28 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии, 1 августа Германская империя — Российской империи, и пошло-поехало...
Уже вечером 2 августа война пришла в Либаву — германские крейсеры «Аугсбург» и «Магдебург» обстреляли город. Совершенно случайно этот обстрел снял 17-летний Эдуард Тиссе. Спустя 10 лет, в Москве, он встретится с рижанином Сергеем Эйзенштейном и станет оператором всех фильмов великого режиссера.
О Тиссе и начале его операторской работы автору Rus.Lsm.lv много лет назад рассказывала лиепайчанка Кристина Якабсоне, исследовательница истории киноискусства Лиепаи. Эдуард Тиссе родился 1 (13) апреля 1897 года, мечтал стать капитаном дальнего плавания, а потому отправился учиться в мореходку, которую окончил в 1914 году. Но еще за три года до этого двоюродный брат, который занимался в «Студии живописи и фотографии профессора Гренцинга», рассказал Эдуарду, что появилось место ученика, и с 11 мая 1911 года Тиссе приступил к занятиям в этой студии. Учился с увлечением, слушал лекции по живописи, скульптуре и архитектуре, выучился на фоторетушера и всё это — не бросая мореходки. В 1913-м Эмил Гренцинг привез из Франции кинокамеру фирмы Pathé и доверил ее Эдуарду, который и стал первым кинохроникером Либавы.
И вот — первые дни августа 1914-го. Чудесный летний вечер, горожане собрались в кургаузе на концерт Шестой симфонии Чайковского. Эдуард немного поснимал в здании кургауза и отправился на пляж снимать отдыхающих. У горизонта виднелись корабли, зрелище для военного порта совершенно обыденное. Это были «Аугсбург» и «Магдебург». И тут раздался артиллерийский залп! Но — вроде бы тоже ничего необычного, может, учения какие-то. Эдуард продолжал крутить ручку кинокамеры и радовался, что получились удачные кадры. Только позже стало ясно, что это было начало войны. А съемка Эдуарда Тиссе получила название «Бомбардировка Либавы».
«И получается, что Тиссе стал первым человеком, который запечатлел на кинопленку боевые действия Первой мировой войны, причем не только в масштабе Российской империи, но и в масштабе всей Европы. То есть, именно наш лиепайский паренек Эдуард Тиссе стал первым фронтовым кинооператором», — отмечает военный историк Юрис Ракис. Он говорит, что тот первый артобстрел был больше направлен на Порт Александра III. Но один из снарядов попал и в городскую больницу.
В конце сентября германский флот снова появился возле Либавы. Сначала, как говорит Юрис Ракис, горожане воспринимали это как интересный аттракцион, но, когда снаряды начали рваться рядом со зеваками, началась паника. Обстрелы продолжались, до конца 1914 года в городе были разрушено около сотни домов, повреждены нефтяные резервуары и железнодорожные пути.
Но перед тем, как рассказать о первых месяцах войны в Либаве, вернемся к одному из эпизодов жизни Эдуарда Тиссе, о котором рассказала Кристина Якабсоне. Вскоре после начала войны российская армия оставила Либаву, Порт Александра III опустел. Но ведь жили там люди достаточно обеспеченные! И либавчане занялись мародерством — они стали ездить в Каросту и тащить всё, от роялей до чайников. Через три дня вышел приказ генерал-губернатора — всё украденное вернуть, принести в один из городских парков. Ослушавшимся грозили расстрелом по законам военного времени. Но никто не подчинился, боялись огласки. И тогда вышло дополнение приказа — мол, в определенное время полиция возле парка дежурить не будет... Утром парк выглядел, как разгромленный торговый центр — всюду высились горы вещей, среди которых бродили растерянные полицейские. И Эдуард Тиссе всё это снял. Вскоре профессор Гренцинг дал объявление в газете, что «сняты первые дни войны и другие виды». И началось к нему настоящее паломничество, потоком пошли к профессору солидные горожане, жаждавшие пообщаться тет-а-тет. Опасались либавчане, что «другие виды» — это они, несущие ворованное в парк. Просили не обнародовать и совали профессору деньги. Гренцинг от мзды не отказывался, но про себя посмеивался — ведь Эдуард снимал утром, да и не могла та камера снимать в темноте...
Вскоре в Либаве стало совсем неспокойно и Эдуард, простившись с профессором, покинул город, как и многие другие жители. Эмиль Гренцинг разрешил любимому ученику взять с собой кинокамеру. Больше они никогда не виделись. А Эдуард Тиссе всю жизнь с любовью вспоминал Гренцинга и иначе как Мастером, его не называл...
После русско-японской войны Порт Императора Александра III лишился статуса крепости и был разоружен. Из военных частей остались минная дивизия и Учебный центр подводного флота. В Либаве тогда служил Александр Колчак. Он был командиром миноносца «Пограничник» и занимал должность флаг-офицера (то есть был начальником оперативного отдела) в штабе адмирала Николая фон Эссена. Именно Колчак осенью 1914 года разработал операцию по минной блокаде германских военно-морских баз. Первые мины были поставлены в октябре возле Мемеля, и уже в ноябре ко дну пошел германский крейсер «Фридрих Карл». В ноябре мины поставили возле острова Борнхольм, в конце декабря — на путях, которыми германские корабли шли из Киля. На этих минах позже подорвались крейсера «Аугсбург» и «Газель».
Чтобы не дать германцам занять Либаву «с наскока», ворота порта сделали непроходимыми. В начале войны в порту стояло много германских торговых пароходов, их секвестировали и затопили в воротах порта, чтобы вражеский военный флот не мог зайти в Либаву.
Жители Либавы тем временем массово покидали город. В 1914 году в Либаве и Каросте проживали в общей сложности около 112 тысяч человек, то в 1915 году — всего 44 741.
Сырья для работы заводов и фабрик не было, производства закрывались. Предприятия эвакуировались вглубь Российской империи. Безработица росла — уже через пять недель после начала войны в городе были зарегистрировано больше двух тысяч новых безработных. Как замечает Юрис Ракис, даже «утопить горе в вине» они не могли — с началом войны торговля крепкими напитками была запрещена. Портовые рабочие эвакуировались в Архангельск, железнодорожники тоже покинули город. Кто-то из горожан отправился к родственникам в сельскую местность, но и сами сельчане покидали родные края. С продовольствием в Либаве были большие проблемы.
12 января 1915 года на Либаву совершил налет германский цеппелин «Парсифаль». Он сбросил на город с десяток бомб, но ущерб был относительно небольшим. Пограничники подбили дирижабль, который упал в воду возле Бернатена (Бернати). Экипаж взяли в плен российские военные. Германцев доставили в Каросту. И тут случился скандал. Дело в том, что командир Порта Александра III контр-адмирал Владимир Форсель пригласил пленных германцев отобедать вместе с российскими офицерами. Эдакий рыцарский жест. Но российские офицеры были возмущены до крайности и отказались «преломить хлеб» с врагом. Затем, когда пленных отправляли в столицу империи, тогда уже Петроград, контр-адмирал предоставил им вагон первого класса. В общем, на немца по происхождению Форселя написали донос в жандармское управление. Там его взяли под присмотр — как возможного германского шпиона.
С подбитым «Парсифалем» связана еще одна интересная история. Либавчане очень любили открытки, а виды города были популярны далеко за пределами Либавы, открытки печатались и в России, и за рубежом. В общем, цеппелин вытащили из воды и порезали перкалевую оболочку на кусочки размером с открытку. Наклеили на картонки и проштамповали: «Кусокъ изъ оболочки германского дирижабля «Парсифаль» № 19, бомбардировавшаго Либаву 12 января 1915 г.». Открытки продавали как сувениры. Раскупались — влёт!
Германцы заняли Либаву практически без боя 8 мая 1915 года. Причем дорог-то нормальных не было, а потому до Либавы они шли по берегу моря.
О жизни под германской властью Rus.Lsm.lv уже писал — совсем чуть-чуть. Но бесправная жизнь со множеством запретов в оккупированном городе, огромная контрибуция, наложенная на Либаву германцами, и удачная шпионская операция знаменитой Анны Ревельской заслуживают отдельного рассказа.
