«Особенно те волонтеры, о которых я догадываюсь – они не участвовали ни в каких разговорах, получается «тети тетям что-то передали на словах». Никогда не было такой установки, никогда не было разговоров о каких-то списках, о каких-то животных, которые стояли бы в очереди на усыпление. Это просто абсолютно неверная информация.
Я, конечно, хотела бы пояснить вообще политику приюта. Понимаете, я 21 год занимаюсь защитой животных. И посещала множество приютов в Европе, училась, сюда вызывала специалистов от международных организаций по защите животных, они меня учили. Я подключала к управлению приютом лучших специалистов Латвии – и зоопсихологов, и кинологов, и ветврачей. И есть, конечно, какая-то платформа, которую мы за годы уже освоили – как следует руководить приютом.
Конечно, кого ни спроси, надо ли спасать, а не усыплять – все согласятся – спасать, это естественно. И каждый нормальный человек так будет думать по первости, это правильно. Но со временем должно появиться какое-то понятие, что значит приют! Приют – это место краткосрочного содержания животных.
И даже такие организации, как Королевское общество защиты животных в Великобритании, у которого я очень многое переняла, и то признаёт, что, к сожалению, это трагическое решение допустимо принимать в случаях, если страдает животное. Не только из-за физических недугов, но и потому, что оно сидит в клетке, забившись в угол, и качество его жизни и качество его содержания в приюте – буквально трагическое».
Продовольственно-ветеринарная служба, в которую авторы передачи «День за днем» обратились чтобы узнать, есть ли какие-то сведения о том, как вообще работают в Латвии приюты, сообщили, что все зарегистрированные приюты посылают туда отчеты о том, сколько усыпляют животных, сколько их остается и сколько передают в руки новых хозяев.
«В отчетах указывается оборот животных. (...)
По всей Латвии и всем видам животных это в прошлом году было усыплено около трех тысяч. Собаки – 646, кошки – 2345, другие виды – 103 особи. Учитывая, что приюты принимают в год по 10 тысяч животных, получается, это третья часть»,
- рассказала по телефону Майрита Риекстиня, руководитель отдела ПВС по надзору за ветобъектами.
Она пояснила, что закон гласит: если в течение 14 дней сотрудники приюта не отыскали владельцев животного, у них есть право передать животное на адопцию другим людям, передать в другой приют или усыпить. Тем приютам,с которыми заключен договор, государство оплачивает только первые 14 дней содержания подопечных.
«Частные приюты могут вообще не усыплять. Усыпление вообще не обязательно. Это как сам приют сочтет нужным. Может, они могут содержать этих животных всю оставшуюся жизнь. Конечно, там надо оценить, каково состояние здоровья этих животных. Есть ли смысл его лечить и потом содержать, или это одни лишь траты. Например,
если у животного сильные боли или травма, не совместимая с жизнью – конечно, во избежание дальнейших страданий его стоит усыпить»,
- добавила она.
Кроме того, рассказала Риекстиня, из приюта нельзя отдавать больных животных. Они должны быть здоровы и социализированы, не агрессивны – чтобы потом не пострадали люди.
Екатерина Сардыко «отволонтёрила» в Labās mājas четыре года. Она – из числа тех, кто возмущен истреблением животных, которым еще можно помочь:
«Прошлым летом, этот был примерно август-сентабрь, как раз период, когда администратор была в отпуске, когда ушла в отпуск и главная по уходу – было усыплено восемь кошек. Из них только два котенка действительно приходили в полный ужас от человека, и с ними сложно было работать. Остальные были нормальными кошками.
Одной из них я лично занималась. Начиналось все с того, что кошку невозможно было погладить – она шипела и рычала. Впоследствии мы ее выпустили из клетки, она гуляла по территории, я подходила и ее гладила. Да, она не была суперручной! Но перспектива была – с нею можно было работать.
То же самое с остальными кошками. Но их усыпили! То есть не было ни списков дано, что с этими кошками просят волонтеров поработать, взять на время домой для социализации – ничего этого не было, просто по-тихому были усыплены восемь животных.
Я узнала обо всем потом, когда пришла, и там как раз разгорался конфликт между работниками и руководством (не буду называть имена).
Разговор шел конкретно о том, что руководство постоянно им капает на мозг: что надо усыплять, что эти животные – не пристраиваемые, они агрессивные... Хотя я как волонтер, который работает с этими животными, и другие добровольцы – мы видим, что с животными просто надо работать. Социализировать!»
Предположение, что усыпить животных пришлось из-за перенаселенности, Екатерина опровергла:
«Когда я уходила оттуда месяц назад, там была 51 кошка и 37 собак. Год назад примерно 160 кошек было, они у нас чуть ли не рядом с собаками сидели. При желании туда много животных поместится, приют не переполнен. Но всё в публичном пространстве подается так, будто эти а-ля агрессивные животные не дают места нормальным. Но при этом «агрессивные» животные не сидят в клетках, они просто гуляют по комнате».
Вызывает у волонтеров вопросы и работа ветеринаров, которых привлекает к сотрудничеству приют. Одна такая «молодая специалистка» примерно с год «набивала руку» на приютских кошках, стерилизуя их – после чего, со слов Екатерины Сардыко, у животных регулярно случались осложнения. Администратору приходилось звать на помощь прежнего, более опытного врача. И лишь теперь в приюте обратили внимание, что конкретный ветврач не очень качественно выполняет свои обязанности.
Руководитель приюта Астрида Карклиня категорически возразила: «Есть знания, а есть – мнения! Так вот это всё – мнение. Екатерина – пример мнения, абсолютного незнания. Я вам расскажу судьбу одной кошки, усыплению которой я не препятствовала в августе. Этот список был согласован с администратором, там была дана оценка животным. И кошку, которая была в нашем приюте уже год, Екатерина, которая приходит два-три раза в месяц убирать клетки и чистить помещения, эту кошку в большую металлическую клетку 1 х 1 кв.м с контейнером внутри – метлой заталкивала эту бедную Перле туда внутрь. (В студии ЛР4 звучит реплика Екатерины: «Метлой я ее не заталкивала! Я просто ставила перед ней контейнер, и она заходила».)
И такая кошка у нас жила целый год – непредсказуемая... И я как руководитель позволила длиться этому целый год. (...) Это абсолютно неправильно! Мы издевались над животным. Она была неадоптируемой.
Почему Екатерина и ей подобные сейчас сидят в Интернете, а не приходят и не тискают этих кошек? Потому что легко сидеть и высказывать свое мнение! Знаний – никаких: ни кинологических, ни ветеринарных.
И к сожалению, большое число незарегистрированных приютов в Латвии работает точно так же, никакой профессиональной оценки. Это абсолютно нормально, что приюты оценивают своих животных – потому что приют должен нести ответственность».
По поводу оценки животных волонтерке Екатерине Сардыко тоже нашлось что сообщить. По ее просьбе (неоднократно повторенной) Астрида Карклиня признала, что оценку в Labās mājas проводит женщина, не имеющая ветеринарного образования:
- Она приходит еще реже чем вы... Но она не высказывает свое мнение.
– На каком тогда основании она приходит и тестирует кошек? Она при мне это делала.
– Потому что мы ей доверяем эту функцию.
– А на основании чего? Если она с кошками не работает? Почему вы не консультируетесь с теми, кто с ними работает?
– Она руководит теми добровольцами, которые берут домой и социализируют кошек дома. Да, у нас все время кто-то социализирует какое-то животное!
– Я совсем недавно узнала, что одна женщина предлагала свои услуги по социализации, и вы ей отказали.
– Да, потому что у нас есть старший, который отвечает за кошек, и он определяет, надо или не надо. Вот сейчас есть прекрасный человек – прекрасный пример, как надо социализировать: она приходит и работает. Не со шваброй стоит и толкает кошку, а сидит и гладит, чтобы кошка мурлыкала. И чтобы потом она оценила – кошка может вообще отойти от страха перед человеком? Потому что этих кошек выпускать на улицу нельзя!»
У Екатерины несколько иное мнение:
«По закону может, всё и правильно. У смерти и у жизни всегда будут свои сторонники. Но ведь в основном приют живет на пожертвования. Но тогда надо заявлять открыто: мы усыпляем. А то получается, что в глаза тем же спонсорам мы не говорим эту информацию, и люди не знают, на что именно они перечисляют деньги».
Астрида Карклиня на это пояснила: в Labās mājas животных усыпляют меньше той «в среднем трети», которая фигурирует в официальной статистике.
«Мы боремся за каждое животное, если только оно адоптируемо», - подчеркнула она.
