Не сочтите за пафос или бахвальство, но ситуация вот какая. Ночь посвящена памяти выдающегося латышского критика Нормунда Науманиса, приурочивается к его дню рождения (12 января). А проводится с подачи организованного в феврале 2015 года общества Нормунда Науманиса, которое теперь во время данного мероприятия, посещаемого всеми ведущими театральными деятелями и критиками Латвии, вручает одну стипендию в 1500 евро какому-либо состоявшемуся по жизни или даже маститому критику. С 2017 года вручается и поощрительная премия в 500 евро — молодому критику.
Четыре года назад меня одолел азарт, и я послал свои творения на театральную тему — мне пришел ответ от... Сармите Элерте. Ну, сами понимаете... Она глава общества Нормунда Науманиса. Правда, не только в финал не попал, но даже на «Ночь Нормунда Науманиса» не пригласили.
Следуя театральной традиции, можно было бы обидеться, встать в позу, даже оскорбиться, но... я же не из таких.
Учитывая, что славы не надо, деньги небольшие. Тем более, что после этого в конкурсе уже не участвовал принципиально, а билеты на знаковое мероприятие вдруг стали аккуратно присылать. Иногда захожу...
Здесь следует все же обозначить один очень важный нюанс — я все же пишу по-русски. Господь упаси — никакого национального подхода в этом со стороны общества Науманиса я не прослеживаю. Тем более, что в нормальных отношениях с Сармите Элерте и с председателем жюри, философом Илмаром Шлапинсом. Равно как и с другими членами жюри, среди которых директор Национального киноцентра Дита Риетума, искусствовед и основательница издательства Neputns Лайма Слава, театровед и критик Эдите Тишхейзере, продюсер, музыковед Байба Курпниеце и другие.
Просто — вот такой вот нюанс.
Тем более, что взглянем на ситуацию и с другой стороны: к сожалению, имена победителей предыдущих «Ночей Нормунда Науманиса» мало что скажут т.н. «русскоязычной» публике.
Повторяю — к сожалению. Потому что есть среди них и очень весомые имена, как, например, обладательница приза 2020 года Силвия Радзобе. Хорошо, что успели вручить приз, поскольку совсем скоро она ушла из жизни. Вот победители других лет: Вилнис Вейш (2016), Эдите Тишхейзере (2017), Анда Баклане (2018), Ундине Адамайте (2019), Санта Хирша (2021), Карлис Вердиньш (2022), Валда Чакаре (2023).
На сей раз победителем оказался молодой поэт и литературный критик Ивар Штейнбергс, а поощрительную премию, как молодой критик, получила исследовательница фотоискусства Даниэле Залите. В обосновании жюри о присуждении награды написано: «Обращаясь к фактам и текстам истории литературы и культуры, стилизуя, а иногда и провоцируя, он становится увлекательным собеседником как для писателей, чьи произведения он оценивает, так и для читателей. Хотя его рецензии стилистически увлекательны и остроумны, они основаны на серьезных знаниях и интересе к современным культурным процессам, а также остром чувстве своей эпохи».
Мне понравился ответ лауреата Штейнбергса, когда его спросили во время этой «Ночи»: «Что в критике важнее — содержание или форма?». И он моментально ответил (успел ли подумать или просто уже давно определился с ответом): «И то, и другое — это то же самое».
Уже оригинально! Что отличало и стиль самого Нормунда, кстати. А еще, что для меня лично важно — все же еще и чувство юмора. И умение писать деликатно даже о плохом спектакле, произведении — так, чтобы посвященным в театральную тему было понятно, чего стоит исходный материал. Но это приходит только с опытом.
Илмар Шлапинс отметил, что в этом году жюри было радо видеть много молодых и перспективных культурных критиков в различных областях искусства.
Мне тоже импонирует, что сегодня особенно ценно такое качество критика, как умение разбираться в разных жанрах — в кино, изобразительном искусстве и, конечно же, в искусстве театра.
Собственно, таким разносторонним талантом обладал и сам Нормунд, который прожил всего 52 года. Он был профессиональным кинокритиком, но разбирался в самых разных направлениях.
Я с ним познакомился на пригорке у гостиницы Lielupe в августе 1994 года, когда он был членом жюри кинофестиваля «Балтийская жемчужина». Очень ироничным джентльменом он мне показался.
Насчет того, сколь его мнение было уважаемо, говорит одна история. В 1996 году я взял интервью у Алвиса Херманиса, которого та же «русскоязычная» аудитория практически не знала. Вообще не знала. Не хвастаюсь, просто факт: я вообще был первым русским, кто взял у Алвиса интервью. Мне еще пришлось доказывать в редакции «Бизнес & Балтия», где тогда работал, что это за величина была уже по тем временам. Хорошо, заведующим отдела культуры был Андрей Левкин, он понял, прочитав интервью и опубликовал его на всю огромную страницу розовой газеты. Кстати, бывший редактор русской версии интеллектуального журнала «Родник», Левкин хорошо знал, конечно, Науманиса, который был редактором латышской версии.
Херманис потом прочитал это интервью и, ходя по своему кабинету в Новом Рижском театре на улице Лачплеша, 25, очень волновался: «Шаврейс, хорошо ли получилось?» Потом остановился, взглянул на меня и сказал, даже не играючи, кажется: «Впрочем, Науманис прочитал и сказал, что хорошо».
Ну, если Науманис сказал «хорошо», значит, действительно «хорошо». А может, даже и отлично.
Потом Алвис с Нормундом издали толстый фолиант Naumanis:Hermanis, это было первое полноценное исследование творчества режиссера, который вскоре приобрел мировую известность.
У Науманиса, кстати, были и вполне себе прелестные «культурные провалы». Например, он тогда работал в газете Diena (кстати, под руководством строгой Сармите Элерте) и именно ему было поручено первому взять эксклюзивное интервью с Михаилом Барышниковым, который как раз готовился впервые приехать на родину с концертами в 1997-м, после долгих лет эмиграции.
Нормунду даже командировку в Париж выписали, что по тем временам было уникально. Но оно и понятно: Барышников!
А там Нормунд, увидев вдруг в кафе Opera великого Михаила Николаевича, сказавшего: «На каком языке будем говорить — английском, русском, латышском?» сперва не растерялся: «Можем и на французском!» А потом все равно стушевался так, что интервью получилось, но... не на таком высочайшем уровне, как потом, уже в Риге, у Иевы Лещинской и Улдиса Тиронса в журнале Rīgas Laiks.
«Поговорим о фильме с вашим участием “Белые ночи”?, — предложил тогда кинокритик Науманис. «Ну что мы будем говорить об этом глупом фильме?», — ответил Барышников, и Нормунд не продолжил... Зато как он красиво написал текст в качестве вводки и завершения того вполне исторического интервью!
Нормунд умер 12 сентября 2014 года после тяжелой болезни.
Оказывается, я же давно жил рядом с ним, по соседству, в пяти минутах ходьбы... И надо же, узнал об этом буквально за неделю до его ухода.
Поворачиваю с улицы Марияс на Дзирнаву и чуть ли не нос к носу сталкиваюсь с Нормундом. Выглядел он уже очень и очень плохо. Настолько, что я даже подумал моментально: «Не жилец!» А Нормунд, вот поверьте, моментально без слов понял, что я подумал. И тогда мы друг другу — поклонились. И одновременно попрощались.
Вполне, кстати, по-театральному так. Только что аплодисментов не было... Светлая память!
