Перед нынешней встречей Сергей Николаевич даже не шутил насчет этой классической фразы: «Красота спасет мир? Легче всего предположить, что классик ошибся». Тут сразу же начинается некрасивый спор, который при определенной ситуации может и вовсе к потасовке привести — говорил эту фразу или не говорил Федор Михайлович Достоевский? Тут следует сказать, учитывая нюанс: говорил, только он это произнес устами одного из своих героев. Многие из его персонажей говорили, кстати, и весьма отвратные вещи. А эту фразу сказал идиот. Тот самый. Князь Мышкин. Он верил в победу прекрасного, потому и назван идиотом — и окружающими, и автором бессмертного романа, совсем не случайно так нарекшим свое творение.
Глядя на Сергея Николаевича, на манеру его поведения (предупредительный до крайности, деликатный, старающийся никого не обидеть ни словом, ни взглядом), на его элегантный образ, кажется, что перед нами человек без недостатков (хотя таковых, конечно, не бывает).
Можно смело предположить, что главный недостаток Николаевича как раз в том, что он некое приближение к идеалу — он еще верит, что человек родился для счастья и прекрасного, для преодоления сложностей и даже трагедий жизни
(и 55 героев его книги «Заложники красоты», с многими из которых автор был знаком, тому подтверждение). Хочется верить, что человек родился для Возрождения и, возможно, для новой эпохи Возрождения.
Некогда Сергей Николаевич встречался с Михаилом Барышниковым в парижском кафе, беседовал об одной своей героине. Сам факт подобной встречи — уникален, конечно. Но Николаевич не скрывает, что потом Барышников кому-то сказал о нем: «Слишком сладкоречив...» Бог танца, некогда символ красоты, теперь в общении умеет быть особо едким, язвительным и даже ядовитым. А вот Николаевич — никогда, хотя тоже явно многое пережил. Короче, Барышников тоже один из героев этой книги, он заложник красоты, понятия этого рано или поздно исчезающего.
«И что остается?», — спрашивает Николаевич, глядя на яростный мир с широко раскрытыми глазами.
«А ты хорошо сохранился!», — сказала после нынешней встречи в гримерке однокурсница Николаевича по театроведческому факультету московского ГИТИСа (кстати, уже много лет работает на Латвийском радио). «Стараюсь!», — искренне воскликнул Сергей. В общем-то, так и есть: по нынешним временам и благодаря его технологическим достижениям гораздо легче сохранить красоту внешнюю, а вот сохранить красоту внутреннюю, не озлобиться — тут следует постараться. Гораздо легче, если что, вспоминать ироническую фразу: «Красота — это страшная сила!» — и в голове сразу томный образ Фаины Раневской (та еще красавица, как понимаете) из «Весны» Григория Александрова (он с Любовью Орловой, кстати, тоже «заложник красоты»).
Вы знаете, что такое бронхит? Это, мягко говоря, крайне неприятное недомогание, а особенно для тех, кто должен говорить со сцены два часа. Так вот, у Сергея Николаевича был в этот вечер бронхит, как и у его супруги, театроведа Нины Агишевой-Николаевич, которая на нынешний вечер в кои веки не пришла, лежала дома. А супруг — постарался. И выступил сейчас в рамках петербургско-московского лектория «Прямая Речь», который нынче получил рижскую прописку и который в апреле еще предложит рижанам встречи с писательницей Диной Рубиной и знаменитым дуэтом Сергея и Татьяны Никитиных.
Катрин Денев, Сальвадор Дали, Рената Литвинова, Лукино Висконти, Вячеслав Зайцев, Валентин Юдашкин, Дуглас Киркланд, Лайза Миннелли, Людмила Гурченко, Роман Виктюк... 55 героев, которые так или иначе олицетворяли красоту или же были ее неутомимыми поклонниками.
Были поклонниками даже в том случае, если понимали, что красота — понятие весьма противоречивое. Во-первых, постоянно преходящее. Во-вторых, зачастую являющееся ширмой, прикрывающей борьбу демонов. И еще много вариантов.
Но для этого вечера Николаевич выбрал две пары — Алена Делона и Роми Шнайдер и Сержа Генсбура и Джейн Биркин. С Аленом и с Джейн Николаевич общался. Кстати, рижане тоже могут быть довольны: на стыке тысячелетий великий французский артист приезжал к нам на кинофестиваль «Балтийская жемчужина», а Джейн Биркин несколько раз выступала в Латвийском Национальном театре (в частности, в 2005 году). Мне кажется, выбор закономерен: если первая пара чисто внешне была символом красоты, то вторая — символом красоты внутренней (согласитесь, при всем желании того же Генсбура сложно отнести к красавцам). При этом финал у обеих пар был драматическим — у одной развод, у другой — смерть. Но то, что их вторые половинки до конца сохранили почитание своих возлюбленных — это, ей-Богу, так красиво!
И тут начинается вроде банальность. После концерта подходили люди и говорили, что плакали.
А потом в фойе стояла дама в годах, говорившая виновнику вечера: «Разговор о прекрасном — это так важно в нынешние времена!»
Это, кстати, сказала Елена Немировская, основательница некогда Московской школы политических исследований. На секундочку: была знакома с Ольгой Ивинской, возлюбленной Бориса Пастернака. И с Еленой Булгаковой, вдовой Михаила Афанасьевича.
Не люблю очереди, если только это не очередь на концерт в рижский Домский Собор, предположим. Или за книгой. В очереди за «Заложниками красоты» сейчас были и наша знаменитая кинодокументалистка Лайма Жургина, и режиссер Мара Кимеле. Идя потом по вечерней и теплой Риге (красивый город, вы посмотрите!) с книгой в руках, задумался о том, что не такие уж безнадежные времена — люди читают книги. Не сидят постоянно в социальных сетях, не следят постоянно за ужасными новостями, а живут и читают.
И это вовсе не бегство от реальности, это желание по возможности оказаться в той прекрасной реальности, для которой человек, по сути, и предназначен. Другое дело, отчего у него это постоянно не получается.
В 2006-м в Ригу в последний раз приезжал великий виолончелист Мстислав Ростропович. Во время мастер-класса он сказал: «Сейчас такие времена, что для того, чтобы ощутить гармонию, надо сперва сильно ударить по голове». Обойдемся без ударов, я вам расскажу по этому поводу другую историю, книжную, начало — дисгармоничное, продолжение — вполне красивое, финал — неожиданный, печальный.
В 1999-м поехал я в красивый город Санкт-Петербург, остановился у крестной матери. Дело было в январе, в восемь вечера в многоквартирном доме вдруг вырубилось электричество, а вместе с ним телевизор, радио и все прочее. Я заметался было, а крестная, уходившая на работу в ночную смену, сказала: «Не суетись, за тебя исправят, а ты лучше о вечном подумай». И ушла. Было темно, я зажег большую, метром в высоту, свечу, привезенную из Риги. Мимо пробегал кот и опрокинул с полки книгу. Это оказался «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя. Я начал читать при свече — наверное, именно так читали книги много столетий назад.
В возрасте 27 лет я читал наконец-то книгу, которую надо бы прочитать каждому лет в 15. Но тут вот дисгармоничная ситуация вдруг помогла... И наступил один из самых счастливых вечеров в моей жизни.
Да, но обидно было, что через два часа, когда я уже почти дочитал эту книгу, вдруг во всем доме зажегся свет. Всемирный технический прогресс, который сейчас и вовсе всеобъемлющ — не всегда сторонник красоты, оказывается.
Вместо постскриптума. В конце месяца у Сергея Николаевича выйдет новая книга. «Статус: свободен» — это книга, написанная в Юрмале. Это попытка создать коллективный портрет новой творческой эмиграции. Среди героев Кирилл Серебренников, Рената Литвинова, Чулпан Хаматова, Ингеборга Дапкунайте, Максим Галкин, Дмитрий Крымов, Иван Вырыпаев и другие. Читайте книги!
