«Приз — как наша жизнь. Много тяжелой, сложной работы, требующей усилий, успех же часто такой хрупкий», — с улыбкой комментирует «тарелочку» Миропия, и мы неспешно начинаем беседу.
О музее Первой мировой, языках и посетителях
«С марта музей посетило 2200 человек (эта цифра уже увеличилась, ведь с момента разговора прошло некоторое время — Л. В.). Большая часть — из Латвии, но и очень много литовцев. Литовцы приезжают группами, семьями — из самых разных городов. Вильнюс, Каунас, Клайпеда, Паланга и другие. Были туристы из США, Великобритании, Франции, Эстонии. Летом многие приезжают к родственникам в Аугшдаугавский край, и родственники сразу отправляют их в музей.
Я провожу экскурсии на русском и латышском языках; для литовского языка мы приглашаем специалиста из туристического краевого агентства ТАКА. Но чаще бывает так — в группе литовцев находится тот, кто понимает по-русски, и он за мной переводит на литовский. Для английского языка мы тоже вызываем специалиста из ТАКА.
Описание экспонатов у нас на четырех языках — латышском, русском, литовском, английском, но в большинстве случаев люди хотят не описания читать, а слушать живой рассказ.
Очень интересно работать с коллекционерами. В этом году их много было. Они не столько спрашивают, сколько дают мне дополнительную информацию, и это очень здорово. Помню двух мужчин из Екабпилса, готовых, кажется, заночевать в музее — их каждый экспонат интересовал, хотелось всё руками потрогать, обсудить, каждую деталь изучить. Я от них, например, узнала, что это немцы привезли к нам дикую клубнику, и она распространилась с тех пор в наших лесах. Многие коллекционеры сохранили рассказы старых людей о событиях Первой мировой, это тоже очень интересно.
Музей вызывает огромный интерес у детей.
Родители их научили, как правильно себя вести в музее, они задают вопросы, внимательно слушают ответы. Один мальчик в книге отзывов написал, что музей — его любимое место, и он действительно, всякий раз приезжая купаться на озеро, приходил сюда. Запомнился маленький мальчик шести лет, которого в Медуми привезли из Франции к бабушке. Мама его никак не могла вытащить из музея. Мама — латышка, папа — француз, мальчик говорит по-русски и по-французски, мы прекрасно друг друга понимали.
Пожилые посетители любят вспоминать, что им рассказывали их родители, дедушки и бабушки, другие родственники. Некоторые воевали, и в семьях остались рассказы. Они сравнивают свои семейные истории с тем, что говорю я.
Все посетители дают стимул развиваться, расти. В больших группах люди более скованные, как мне кажется, а в маленьких происходит прямо семейное общение с гидом.
Приезжал ко мне Дайнис Иванс с женой, дочкой и зятем. Очень высоко оценил наш музей, мне было приятно.
Музей для меня — как ребенок. Я его долго-долго ждала и — получила. Ему годика еще нет, к нему и требования соответствующие (смеется). Но он же растет, и требования будут меняться. Тут непрерывно нужно развиваться. Я вот уже начала собирать письменные источники, чтобы в будущем дети могли сюда обратиться, занимаясь исследовательской работой».
О каше, «письмах с фронта» и красных маках
«У нас по предварительной записи можно заказать солдатский обед — кашу в котелке и чай (Rus.LSM.lv убедился — очень вкусно); появились сувениры, открытки — такая “солдатская почта”.
К нам много детей привозят в рамках программы “Школьная сумка” — целые классы. Приходят автобусы на 60 мест, а я в музее могу разместить 30 человек, ну, максимум — 40, и вы же понимаете, что чем больше ребят в группе, тем ниже эффективность работы. И потому часть детей вынуждена ждать, их надо чем-то занять. Они пишут письма и делают красные маки (маки встречают посетителей уже на улице у входа в музей; красные маки — международный символ памяти жертв Первой мировой войны, а также жертв всех вооруженных конфликтов, начиная с 1914 года — Rus.LSM.lv).
Еще у нас такая опция есть — приглашаем местного жителя с металлоискателем, и он прямо тут, рядом с музеем в парке, проводит мастер-класс по обнаружению следов Первой мировой войны. Детям очень нравится. В планах — сделать активную тропу, где можно будет преодолевать препятствия, учиться ставить палатки и т. д. И еще есть один замысел, но о нем пока не скажу».
О школьном музее и любви к истории
«Мой школьный музей уже не работает. Часть экспонатов, посвященную военной тематике, мы перенесли сюда, сюда же присоединили этнографическую экспозицию, рассказывающую о том, как здесь люди жили до войны. Школа, в которой был музей, больше не существует. Это Медумская средняя школа, ее я закончила в 1978 году, а в 1979-м начала в ней работать пионервожатой; в конце 80-х, окончив Даугавпилсский университет (тогда — педагогический институт — Rus.LSM.lv), стала учителем истории, позже получила право вести социальные знания и географию. Теперь школа объединена со средней школой в Свенте, а в ее помещениях находится основная школа для детей с особыми потребностями.
В том, что я стала историком, заслуга моей школьной учительницы Зои Ивановны Якубовой.
У нее еще в те далекие годы, когда я училась, был краеведческий уголок, я помню, что очень любила наводить порядок на стеллажах, заставленных всякой утварью. Она нас везде водила, учила записывать рассказы стариков. Как-то это всё залегло мне в душу, и мой школьный музей позже возник на основе этого маленького уголка Зои Ивановны.
Он появился в 1997 году, когда отмечали 75-летие Медумской школы. Я старалась рассказать ученикам всю историю: как вначале школа была 4-летней, потом 6-летней, далее — семилетка, восьмилетка и, наконец, средняя. Нашла фотографии, подобрала экспонаты — так всё началось. И я готовила детей, чтобы они сами проводили экскурсии, сложился целый школьный кружок гидов. Местному населению идея понравилась, люди стали приходить в наш музей, приносить что-то. Приезжали иногда группы из Риги, я проводила экскурсии в окрестностях, так что можно сказать — я гид с 1997 года. Историю же преподаю до сих пор, всего 35 лет получается».
О детях и коммунистах
«Дети не меняются. Понимание истории, интерес к ней приходят, я считаю, с возрастом. Раньше дети могли много знать о древнем Египте, античной Греции и совсем мало или ничего — о том месте, где сами живут. Это надо всё как-то соединять. Есть очень начитанные дети, источников сейчас много, дети не всегда умеют правильно их оценивать, но любят спорить.
Я думаю, интерес к истории есть. Кстати, не всегда у так называемых лучших учеников, интересоваться могут и «середнячки», и это их очень развивает.
Я учу детей разбираться в источниках и их проверять. Еще такая трудность существует — как родители и близкие трактуют историю.
К примеру, я рассказываю, что людей силой загоняли в колхозы, раскулачивали умелых хозяев, высылали их и т. д., ребенок же мне говорит: «Моя бабушка работала в колхозе и вспоминала, что там всё было хорошо». Надо разные факты до детей доносить.
Всякие случаи бывают. Недавно рассказывала в 4-м классе о памятных датах. Есть дни памяти жертв коммунистической оккупации, а дети не понимают, что такое “коммунистическая”… Рассказала о коммунистической партии, которая была у власти в Советском Союзе, и с ее подачи произошла оккупация Латвии. На следующий день после урока старший брат одной ученицы мне говорит — зачем вы маленьким детям рассказываете о таких плохих вещах? Коммунисты — это плохо, у маленьких детей ранимая психика, а вы такое говорите… Но как тогда детям объяснять историю»?
О нашем времени
«Жизнь всё решит. Мне кажется, надо избегать крайностей и однозначных оценок. Истину сейчас не увидеть, может быть, она через десятилетия покажется. Сейчас очень много эмоций, эмоции — это не история. Надо подождать, пока архивы откроют… Мне близка нейтральность: дать факты — есть одно, есть другое, вы же решайте, если можете…Однозначно вот что могу сказать, я это и на открытии музея говорила: “Любая война несет разруху, боль и смерть; способствует деградации человека — физической и эмоциональной”.
Заканчиваю я всегда экскурсии показом могил солдат разных армий и призывом к миру. Военный музей создан во имя мира — и никак иначе».
P. S. Об открытии музея Rus.LSM.lv подробно писал здесь, а о работающей в нем сейчас выставке «Рождество в окопах» тут.
