«Я думаю, что мы с доктором Либерманисом оба по природе немного авантюристы, можно сказать — немного искатели приключений. В каком-то смысле и в медицине (в частности, в нашей сфере — в хирургии), в том, что мы делаем, каждый случай — своего рода вызов», — рассказал врач.
Поехать в Украину подтолкнули и бунтарский дух, и данное украинским друзьям и коллегам обещание:
«Это было давно, уже в 2015 году, когда впервые были [в Украине]. Они спросили: «Что вы будете делать, если будет полномасштабная война?». Мы сказали, что, конечно, приедем помогать. Это обещание, хотя и давно, но дано. Я думаю, если, не дай бог, Латвия была бы в такой ситуации, а Украина была бы свободной, они бы приехали нам на помощь. Это врачебная договоренность, врачебная дружба, глубокая и настоящая», — добавил Малзубрис.
Он рассказал: когда находишься там на месте, появляется ощущение, что украинские ответственные ведомства готовились к худшему сценарию уже достаточно давно. Есть вещи, о которых гражданское население, возможно, узнает только после конца войны, однако так и должно быть. И эта готовность сейчас помогает, считает врач.
Либерманис в данный момент все еще в Украине, а Малзубрис лечит пострадавших от войны в Латвии. Он признал, что все еще до конца «не отошел» от поездки в Украину, и это определенно событие, которое делит жизнь на «до» и «после».
«Это также ситуация, когда я немного открыл глаза. В конце концов, мы сейчас видим, что это за вещи, о которых вообще надо беспокоиться. Хорошо ли у тебя причесаны волосы, совершенно ли новые туфли, есть на машине вмятина или нет — это не те вещи, о которых в жизни стоит беспокоиться», — считает Малзубрис.
Он признал, что в условиях войны каждый случай, каждый пациент застает врасплох, и этот опыт изменил его врачебный взгляд на многие вещи.
Важной была операция, которая длилась 11 часов — во время окружения Киева. «Была информация, что [российская армия] еще придет для последней попытки полностью окружить, поэтому угроза была большой. Мы понимали, что у пациента два варианта. Состояние здоровья позволяло эвакуировать дальше на запад, но там он в своем специфическом состоянии вряд ли получил бы такую помощь, чтобы его рука функционировала, — рассказал врач. — Мы решились на большую операцию в самом эпицентре, что, возможно, медицински не совсем правильно, потому что вроде бы требовалось пациентов в нашей больнице только стабилизировать и везти дальше. Мы поняли, что или [будем оперировать] сейчас, или для пациента будет слишком поздно. Начали с утра — и поняли, что будем работать, пока не закончим. Получилось 11 часов», — сказал микрохирург.
По его словам, условия жизни в больнице были хорошими, можно сравнить с хорошим общежитием: горячая вода, еда, Интернет. Но ежедневный режим был тяжелым, время — только на операции и сон.