Посмотреть полную видеозапись передачи можно здесь
Чаще всего звучащий ответ на вопрос, почему руководитель латвийского государства Карлис Улманис в ключевой исторический момент 17 июня 1940 года призвал сограждан не оказывать вооруженное сопротивление и «оставаться на своих местах» — президент стремился избежать кровопролития, заведомо обреченного на провал. Но настолько ли очевидным было положение дел?
Пр словам Циганова, через очень короткое время после заключения секретного пакта Молотова — Риббентропа в 1939 году Латвия и другие страны Балтии, а также Финляндия начали ощущать, что такое быть «в зоне влияния» Советского Союза. С этими странами начали переговоры — с каждой делегацией по отдельности. Цель у всех этих переговоров была одна: заставить их правительства впустить советскую армию на свои территории, позволить ей создать там военные базы, пояснил Цигановс. С Латвией, Литвой и Эстонией у Советского Союза всё получилось, тогда как финны затягивали переговоры под различными благовидными предлогами. Это позволило Финляндии аккумулировать ресурсы и подготовиться к обороне страны от вторжения, а позднее — помогло успешно противостоять ему, говорит Цигановс:
«Еще до этого, пятого октября, Латвия была вынуждена под нажимом подписать этот договор о военных базах, пустить на свою территорию контингент примерно в 25 тысяч человек (не считая ВМС) и предоставить руководству Красной армии несколько крупных военных баз на западном побережье Латвии — Лиепая, Вентспилс и близлежащие территории в том районе до реки Венты.
Необходимость в этом аргументировалась Советским Союзом так, что таким образом он гарантирует независимость Латвии. На самом деле с приходом Красной армии на территорию Латвии практически можно сказать, что любая самостоятельная внешняя политика латвийского государства была прекращена, и Латвия уже (это признаёт и большинство историков) стала советским протекторатом с очень ограниченными возможностями что-то предпринять во внешней политике».
Рядом был другой пример — Финляндия, где отказались впускать советские войска и где началась война. Финны многое и многих потеряли, но свою независимость в итоге сохранили. «Зимняя война» закончилась в марте 1940 года. Почему Латвия не поступила так?
«Мы с вами смотрим на ту ситуацию с сегодняшней точки зрения. Тогда видение проблем и ситуаций наверняка было совсем другим.
На мой взгляд, решение о вооруженном сопротивлении оккупации нужно было принимать до 5 октября 1939 года. Пока здесь еще не было советских военных баз и советского контингента. Именно это сделали финны.
Они поступили очень мудро со стратегической точки зрения — они умышленно затягивали эти переговоры («у нас парламент, нам надо обсудить, мы не можем так сразу это сделать»), и пока переговоры шли, они мобилизовали свои вооруженные силы. К тому же у них была хорошо укрепленная линия Маннергейма, чего не было у нас.
И три страны Балтии были очень раздроблены между собой, у них не было никакого военного сотрудничества. Именно поэтому 17 июня 1940 года
советские танки зашли на территорию Латвии откуда? С территории Литвы! Там у нас не было вообще ничего, ни армии, ни оборонительных сооружений.
Я думаю, что после 5 октября 1939 года сопротивление было бы довольно-таки обречено: здесь уже был крупный контингент, соизмеримый с латвийской армией, 25 тысяч. К тому же армия Латвии была еще не перевооружена на тот момент, мобилизационный план был разработан, но еще не был введен в действие. То есть это было бы довольно самоубийственно.
Я предполагаю, наш авторитарный руководитель Карлис Улманис счел, что он не вправе жертвовать жизнями своих граждан, поэтому и выбрал этот «легкий» путь, сказав, что он остается на своем месте, и вы оставайтесь на своих — не предполагая, чем это может оказаться. Никто в это не верил: что придет Красная армия, Советский Союз, и нас просто не станет [как отдельного государства]. Это как? Так же нельзя! А оказалось, что еще как можно. И оказалось, что потом люди гибли в репрессиях.
Я думаю, то же количество людей и сгинуло, какое перед тем могло бы сопротивляться военным путем. Никто не верил, что возможны события, которые мы видели в 1940 и 1941 году. Что людей смогут репрессировать только за то, что они — граждане «не той страны». Многих тогда судили как «предателей Родины». Но если я никогда не жил в Советском Союзе, как бы я мог его предать?»
