ПРОЕКТ
Всего через полтора года после Балтийского пути люди объединились ради еще одной масштабной кампании ненасильственного сопротивления: около 50 тысяч человек в Риге, Лиепае, Кулдиге и Улброке более недели — с бетонными блоками, колючей проволокой и без оружия — добровольно охраняли самые стратегически важные объекты восстановленной Латвии. У каждого из них своя история Баррикад. Вспоминая эти события, Lsm.lv предлагает взглянуть на баррикады с необычного ракурса — через призму десяти предметов, которые со времен баррикад до сих пор хранятся в ящиках, подвалах и гаражах их владельцев, или переданы в коллекцию Музея баррикад 1991 года. Эти объекты рассказывают десять очень личных и субъективных историй, которые вместе образуют большую и яркую мозаику.
Тонкая бумажная карточка без фотографии, с логотипом Верховного Совета и написанным розовым фломастером номером «1058» — единственное сохранившееся со времен баррикад свидетельство в архивах рижанки Айры Андриксоне. Сегодня она является исполнительным директором Латвийской ассоциации замков и усадеб, а в то время работала в научно-производственном объединении Aerosols на улице Елгавас — и в свои 40 лет была мастером спорта СССР по альпинизму. Именно с единомышленниками по горному туризму Айра Андриксоне отправилась на баррикады, где без перерыва провела целую неделю. Свой пропуск она использовала лишь однажды, в тот роковой вечер 20 января, когда обстреливали находившееся неподалеку Министерство внутренних дел.
Андриксоне была одной из примерно полумиллиона человек, которые 13 января на набережной Даугавы участвовали в грандиозной народной манифестации, с которой и начались Баррикады. В этот день у Айры были именины, и после манифестации она отправилась домой, чтобы принять гостей: «Потихоньку гости приходили. Мы слушали музыку, время шло, а часть из тех, кто обещал прийти, не появилась. Тогда еще в доме не было телефона, поэтому никто не мог позвонить и сказать, что не придет».
«В какой-то момент в голову пришло включить радио, и тогда мы услышали, что происходит — как народ призывают собираться. Мы в буквальном смысле слова похватали миски с салатом, карбонады, пирожные и все, что было приготовлено на столе и в холодильнике, и отправились на станцию Золитуде. Успели на предпоследний поезд», — рассказывает она.
Со всем угощением участники застолья, закаленные горные туристы, отправились в республиканский туристический клуб в Старой Риге — на Скарню, 22, он располагался в историческом здании Конвента Экка.
«Там уже образовался небольшой штабик», — вспоминает Андриксоне.
Она тут же приступила к работе.
«В то время в системе любительского туризма были службы контроля и спасения, и у них были рации. Тогдашний директор туристического клуба получил задание создать альтернативную систему связи на всех основных объектах — около Совета министров, возле радио и телевидения, на телефонной централи, у Островного моста, а также в здании Народного фронта. Так как я тоже умела пользоваться этой рацией, я вызвалась. Мне назначили пост на чердаке Народного фронта. Так я там и провела несколько дней за рацией», — говорит Андриксоне.
По рации сообщали о наблюдениях на объектах, приходили новости от местных организаторов баррикад, просьбы о помощи, о том, что на каком-то посту, скажем, пригодилась бы какая-нибудь еда или теплый чай. Она допускает, что это могло быть задумано как альтернатива телефонам «в случае чего», потому что «это была на самом деле автономная и независимая система связи».
Впрочем, через несколько дней пришло сообщение, что альтернативная связь больше не нужна, так что дежурные с рациями вернулись в туристический клуб:
«Я узнала, что в зале Рижского политехнического института приглашают собираться всех, кто хочет участвовать в конкретных работах, поскольку туда придут люди в поисках дополнительных сил.
Я пошла, и практически сразу рядом со мной остановился человек и спросил, не хочет ли кто пойти в оперативный штаб обороны Верховного совета. Я вызвалась — и так попала туда».
В штабе, который обустроили в одном из нынешних зданий парламентских комиссий, она отвечала за материально-техническое снабжение. «В моем распоряжении было два инструмента: телефон и телефонная книга. Из штаба время от времени приходили и говорили: надо то и то», — вспоминает Андриксоне.
Потребности были очень разными. «Наибольшим спросом, почти непрерывным, пользовалось дизельное топливо. Это были тонны и тонны. Еще дрова, матрацы, спальные мешки, брезент... Телефонные справочники были хорошо структурированы по отраслям, и по большому счету я сориентировалась, какие учреждения чем занимаются. Тем же дизелем, помню, одно сельскохозяйственное учреждение. Отзывчивость была исключительная!» — восклицает она.
Проработав несколько дней без сна, 20 января Андриксоне получила разрешение поехать домой немного отдохнуть. До десяти вечера надо было вернуться. Чтобы попасть назад, она получила тонкий бумажный пропуск со своим именем — этот документ женщина сохранила до наших дней. Айра сошла с золитудского поезда, а Бастионную горку миновала буквально минут за двадцать до обстрела Министерства внутренних дел.
«Когда я дошла до баррикады на улице Смилшу, и уже была где-то около Вальню, раздался странный шум.
Ничего подобного я в жизни не слышала, это был совершенно незнакомый звук, как сухой удар. Я посмотрела на часы — кажется, было несколько минут десятого. Ничего не увидела, пошла дальше на Домскую площадь. Когда я направилась к баррикадам, где надо было показывать пропуск, мимо зданий уже летали трассирующие пули», — вспоминает Андриксоне.
Когда начались кровавые события возле Министерства внутренних дел, Айра вернулась в оперативный штаб в Верховном совете и продолжила работать, еще не догадываясь, что одна из пуль смертельно ранит очень близкого друга — кинооператора Андриса Слапиньша. Женщина проработала в штабе до 25 января. По ее словам, справиться с ударом от потери помог только опыт, полученный в горах.
