ФАКТЫ:
Премьера спектакля «Приди меня еще раз встретить» состоялась 1 марта на Малой сцене Нового Рижского театра. Драматургия Алвиса Херманиса, Агнесе и Мадары Руткевичей, режиссура и сценография Алвиса Херманиса, костюмы Кристине Юрьяне, в ролях: Элита Клявиня, Сандра Клявиня и сестры Руткевичи.
Спектакль «Приди меня еще раз встретить» посвящен латвийским поэтессам ХХ века. Приводится долгий список: Аустра Скуиня (1909 — 1932), Мирдза Кемпе (1907 — 1974), Ария Элксне (1928 — 1984), Визма Белшевица (1931 — 2005), Велга Криле (1945 — 1991), в конце стоит привычное: «и другие». О «других» здесь могут упомянуть лишь вскользь: «Знаешь, почему бульвар назван в честь Аспазии?» — и даже рассказать анекдотец. Представлены и стихи, и нескромные истории по смежному поводу: зал то и дело принимается веселиться, но тут же смолкает.
После кратких смешков наступает черед чему-то совсем другому — сосредоточенной и долгой тишине.
Поэзия и нехрестоматийная история литературы ходят по спектаклю рука об руку — здесь выдают биографические факты и раскрывают не свои тайны. Заявлен еще и детектив — рассказ о не связанных между собой самоубийцах, имевших при себе одно и то же стихотворение неизвестного автора: вначале было слово! Совпадения, отражения, диалоги всего со всем: становясь квинтэссенцией того, чего касаются, стихи сгущают вокруг себя среду.
Сцена сложилась из двух симметричных частей, в которых даже портреты на стене развернуты один в одну сторону, другой — в другую. Под ними сидят одинаковые барышни, закинув правую ногу на левую — и наоборот, и курят, держа одинаково длинные мундштуки в разных руках. Одна начинает читать стихи — другая подхватывает: они всегда заодно, даже переодеваются одновременно и в одинаковые костюмы. И ты понимаешь, как помог режиссеру именно этот «зеркальный» ключ, сколько дверей открыл и как помог всему занять лучшие места.
С нами говорят о взаимной зависимости литературы и действительности. Пара девушек-драматургов занимается поэзией, а пара актрис обслуживает тему интерпретаций, отвечает за изнанку чужой жизни, которую никогда не поздно стянуть с занятых высот и окунуть в бытовые подробности. Актрисы друг на друга не похожи — одна брюнетка, другая, скорее, блондинка, но на это уже не обращаешь внимания: сестры Руткевичи задали тему одинаковости, и это делает одинаковыми Элиту Клявиню и Сандру Клявиню, однофамилиц. Сестры и «сестры» образовали по паре, и внутри каждой пары оказалось по «зеркалу» — оригинал/копия справа, она же слева, в той же позе за тем же занятием, и две половины сцены соединились в общий узор. Впрочем, тема симметрии почти сразу перестает быть простым украшением постановки. Она работает на мысль: одно порождает другое, что-то аукается и что-то откликается, а что от чего происходит — поди знай.
Манера игры в парах тоже разнится: актрисы предельно естественны, а драматургессы тянут книжные строки и возлежат на диванах в поэтических позах а-ля «Зинаида Гиппиус принимает гостей».
Играть по-разному, одеваться по-разному, подавать себя по-разному — вариантов всегда два, но когда раздваивается все, что может охватить глаз и уловить ухо, число вариантов кажется бесконечным. Рифмы заполняют и переполняют сцену, а значит — по идее! — и пространство, которое отзеркаливают подмостки, то есть нашу с вами жизнь.
К костюмам удалось найти не менее красноречивый подход: исторические и современные, вновь созданные и воссозданные, акцентированные и не заслуживающие внимания. Один дуэт в спектакле нарядили раз и навсегда, а другой принялись то и дело переодевать у зрителя на глазах — спрятаться-то негде! За кулисы не выйдешь — эпизоды без рывков перетекают из предыдущего в последующий, и сцена меняется внутри самой себя. Как картинки в калейдоскопе — стеклышки (герои, реквизит, декорации) одни и те же, зато результат новый — в ответ на каждое движение и каждый раз. Калейдоскоп множит картинки, а они повторяться не могут. Они могут отражать одна другую и превращать копии в собственную противоположность.
Каждая из дам действует на своей половине — вдруг одна переступает невидимую грань и переходит на «чужую» территорию, чтобы сесть с собственной копией на общий диван.
И когда один дуэт оказывается на левой половине сцены, другой — на правой, это вновь работает на идею симметрии: синоним равновелик антониму. Так приходят рифмы.
Причем у жизни они свои — называются «совпадения».
Стихи и проза, лед и пламень, миф и правда, новички и профессионалы... Авторы и потребители литературы, заоблачные выси и жизнь под низким небом на земле... Казалось бы, такое количество тем одному спектаклю поднять не под силу — а получилось! По сцене ходят похожие и одновременно непохожие героини, женщины — и Женщины. Прекрасные, легендарные — и они же, то и дело менявшие мужчин и адреса. Хочется любить первых — пусть живут в легенде, они заслужили. Но нет — спектакль, объявивший двуединство своей эмблемой, настаивает на другом. Пусть будет все, и поэзия, и поэтессы — грешные, иногда нелепые, зато как живые.
