Кино-логика Дм. Белова: Уголёк страсти

Лос-Анджелес 1970-х — время и место винила, бакенбардов, шевелюр и отворотов. В пригородной школе фотографируют выпускников. Старшеклассник Гэри — с шевелюрой, но ещё без бакенбардов — ухлёстывает за работницей фотостудии Аланой, проявляя настойчивость, граничащую с наглостью.

Эта наглость — неспроста. В свои 15 лет Гэри — актёр и участник популярных детских шоу. Под натиском малолетней звезды 25-летняя Алана допускает его в свою френдзону и даже сопровождает в нью-йоркский пресс-тур.

Если вам показалось, что лицом и особенностями фигуры Гэри напоминает вам Филипа Сеймура Хоффмана, то вам не показалось. Исполнитель главной мужской роли Купер Хоффман — сын знаменитого актёра, который при жизни был другом Пола Томаса Андерсона и снялся в пяти его полнометражных фильмах из шести (сейчас на счету режиссёра — девять). Далеко не гламурный, немного неряшливый вид Гэри — первый звоночек, сигнализирующий о необычности этого ретро-ромкома.

Внешность Аланы Хаим, играющей Алану Кейн, тоже сложно назвать модельной, несмотря на роскошный семитский нос.  Её еврейство тут тоже не для красоты: мы побываем на обеде в шабат и узнаем, что «крав мага» — это боевое пособие по выкалыванию глаза ручкой. Актриса более известна как музыкант и, как и Купер, дебютировала в большом кино. Сестёр Аланы Кейн — Эсте и Даниэль — играют Эсте и Даниэль Хаим, также участницы музыкальной группы под названием Haim. Всё кажется запутанным, но основная мысль такова: лица главных персонажей не примелькались и выглядят как лица самых обычных людей, что играет на руку достоверности рассказанной Андерсоном истории.

Чтобы запутать нас ещё больше, автор даёт Гэри фамилию Валентайн, делая его полным тёзкой одного актёра. На сюжетном пути герои встречают реальных культурно-исторических личностей, и если вы любите 70-е так же сильно, как не люблю их я, то обязательно их узнаете (мне пришлось гуглить). Этим фильм напоминает «Однажды в Голливуде», но Андерсон — не Тарантино, и очищающего огнемёта в финале ждать не стоит.

Среди встреченных — кандидат на пост мэра Лос-Анджелеса Джоэл Уэкс, свидетелем каминг-аута которого становится Алана, а также настоящий кинопродюсер Джон Питерс и вымышленный — Джек Холден. Продюсеры — красивые (Брэдли Купер и Шон Пенн), властные, похотливые и свободные — ни дать ни взять вайнштейны, которых мы потеряли.

Из общественно-политического зритель застанет не только работу Аланы в штабе Уэкса, но и Ричарда Никсона, констатирующего начало топливного кризиса. Цены взлетают выше десяти центов за литр, на заправках — раздражение и километровые очереди. Кроме полезного исторического экскурса зритель получает от оскудевших нефтяных скважин несколько поворотов сюжета и грузовика, устроившего гонку по калифорнийским холмам с пустым баком.

Второй звоночек необычности ромкома — десятилетняя разница между героями, которая в столь нежном возрасте очень важна и заметна.15-летний персонаж 18-летнего Купера Хоффмана выглядит на любой возраст от 13 до 30: на глазок всё нормально, но формально-то — потенциальная педофилия. Но мы-то знаем: в семидесятые педофилии не было, максимум — небольшой мезальянс. Отсюда растут ноги — нет, не Аланы, хотя ноги что надо — а ноги её отношения к его ухаживаниям.

Нахальство Гэри и его раздражение от неудач — не просто порождение царящего в обществе патриархата, но и ощущения собственной исключительности. Мальчик и правда почти гений — его творческая жилка пульсирует в унисон с предпринимательской. Стартап Гэри «Водяные кровати Толстого Берни» с изящной лёгкостью и в соответствии с чаяниями населения превращаются в «Дворец пинбола Толстого Берни». Актёр и бизнесмен держал в руках бразды правления молодыми компаниями, но никогда — женскую грудь.

Накал отношений между Гэри и Аланой — не огонь, скорее тлеющий уголёк. Романтика захлёбывается в аутентике и размазывается в быстро сменяющихся, скачущих сценах — и так практически до самого финала. Стилизация выглядит совершенной, к тому же Андерсон не балует зрителя современными приёмами — фильм будто снят в семидесятые, будь они неладны. Но всё равно любовь, даже неброская, даже нетрагическая, даже нероковая, пробьётся наружу сквозь клеша, отвороты и бакенбарды.

Некоторые называют «Лакричную пиццу» ностальгией по семидесятым. Пастельно-ламповый фильтр и в самом деле применён, а титры набраны простейшим зелёным шрифтом arial-bold. В то же время довольно сложно заподозрить Пола Томаса Андерсона в тоске по временам, когда можно было походя хлопать подчинённых женщин пониже спины и вызывающе не различать азиатские лица. А с другой стороны, прямо сейчас такие времена, что тёплый махровый расизм покажется далеко не самым худшим из зол.

Фото: BRON Studios