Кино-логика Дм. Белова. «Он — смерть, разрушитель миров»

Истинные ноланисты понимают, что начиная с десятых годов нашего века для настоящей нолановщины — умной, размашистой, захватывающей дух фантастики — сформировался не трёх-, а шестилетний период. В 2014-м был «Интерстеллар», в 2020-м — «Довод». Стомиллионный байопик о Роберте Оппенгеймере выполняет роль «Дюнкерка» (2017) — не дать истинному ноланисту сойти с ума за шесть лет ожидания.

Тем не менее, некоторые критики — и мы можем нагуглить их имена для будущего суда — называют «Оппенгеймер» самым нолановским фильмом Нолана. Делают вид, что не видели «Начало». Конечно же, почерк мастера распознаётся и в новом фильме — бороду сбрить можно, но умище-то куда девать?

Один из постоянных приёмов автора — нелинейное повествование. Нет, нас не погрузят на третий уровень сна Оппенгеймера, вызванный полётом пчелы вокруг реактора, и великий физик не поедет задом наперёд на своём «паккарде» или на чём они там ездили. Нелинейность нового фильма ограничивается включениями послевоенных слушаний о продлении допуска руководителя Манхэттенского проекта к секретным материалам в более-менее последовательную хронологию поэтапного создания ядерной бомбы.

С самого начала на зрителя обрушиваются целые списки имён, ведомств, аббревиатур и общественно-политических движений. Наверно, будет полезным ещё до просмотра запомнить пару-тройку ключевых фигур в этой истории, и кто из них на ком стоял в постманхэттенских разборках. Иначе вы, скорее всего, узнаете только Оппенгеймера, Эйнштейна и, если повезёт, Трумэна. Нолан писал сценарий по 800-страничной книге «Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея» и, похоже, уложился в 600 страниц.

Фильм под завязку набит диалогами о политике, физике и всём остальном в пропорции 70-25-5.

Есть два типа зрителей с повышенным риском заснуть в стартовые полчаса. Первые знают эту историю, как свои пять пальцев и просто скучают. Мозг вторых плохо справляется с учётом непрекращающегося потока политических фигурантов и пытается отключиться. Для взбадривания осоловелого зрителя Нолан использует свой приём номер два — оглушительные звуки. И неважно, какому композитору он их поручает — Хансу Циммеру, как в недавнем прошлом, или Людвигу Йоранссону, новому фавориту. С рваными перепонками особенно не поспишь, как бы говорит нам Нолан, сопровождая мощный саундтрек квантово-взрывными видениями Роберта Оппенгеймера. «Слышите ли вы музыку алгебры?», — спрашивает Нильс Бор. Ещё как, Нильс. Ещё как слышим.

Разумеется, это не только и не всегда чистая демонстрация возможностей акустических систем кинотеатров. Раскаты, сопровождающие ударную волну от взрыва «Тринити», пробирают до костей. Вместе с ослепительной вспышкой (не справа и не слева — отовсюду) они наполняют главного героя ужасом, смятением и осознанием содеянного. Чествование Оппенгеймера в Лос-Аламосе после бомбардировки Хиросимы — самая эффектная и эмоционально заряженная сцена фильма.

Крутейший оператор Хойте ван Хойтема, который знает, как снять облёт чёрной дыры, оказался чуть ли не без работы. Чёрные дыры этого фильма — лишь в рассказах Оппенгеймера да в упоминании о его статье, вышедшей аккурат 1 сентября 1939 года.

Фильм снят короткими и быстрыми реалистичными сценами — впечатление буквальной визуализации текста хроники,

будто Нолану непременно нужно впихнуть в три экранных часа весь материал книги. Знай меняй фильтры (включая чёрно-белый), попивай кофе да следи, чтобы рабочие не разбили твою любимую IMAX-камеру, таская её между локациями. Откладывать стаканчик и добавлять к профессионализму весь свой талант Хойтема пришлось лишь несколько раз — например, при настоящем взрыве бомбы (снятом без использования компьютерной графики) и эмоциональных взрывах в сознании Оппенгеймера.

Перейдём к самому главному. Просочившаяся в прессу информация о 15-минутной натуралистичной постельной сцене оказалась глупой уткой. Да, Нолан заставил Флоренс Пью раздеться и раскрыть определённую тему, но ведь ясно же, что 15 минут активной постели — это фантастика, а мы уже выяснили — этот фильм не фантастический. На самом деле секса здесь два раза по несколько секунд (один из них — в воображении) и ещё пару минут герои беседуют, сидя нагишом в креслах. Мощность секс-бомбы составила граммов сто в тротиловом эквиваленте, но не требуйте слишком многого: застенчивый автор только входит во вкус и делает первые робкие шажки.

Основная же тема фильма — судьба гения на государственной службе — раскрыта широко и перекопана глубоко.

Несмотря на нелинейность повествования и кружаще-галдящий рой персонажей, главный герой всегда в центре событий. Оппенгеймер вовсе не жмущийся по углам ботан и знает себе цену — полковник Гровс, выбирающий главу проекта, цитирует из характеристики учёного: «капризный бабник, напыщенный эгоист». Тут уж и до смерти, разрушителя миров рукой подать.

Это мечтатель, объединяющий любимую физику с любимым Нью-Мексико. Патриот, с энтузиазмом вручивший стране свою жизнь вместе с порочащими связями и через несколько лет ставший дичью в маккартистской охоте. Авантюрист, играющий в игру с ненулевым шансом на мгновенное уничтожение планеты. Теоретик, создающий инструмент, достаточно страшный, чтобы остановить все войны, и столкнувшийся с ужасающей практикой. Свидетель откровения божественной силы. Человек, запутавшийся в мире вероятностей и нуждающийся в уверенности.

Из Киллиана Мёрфи получился отличный Оппенгеймер — рельефное лицо, холодные полупрозрачные глаза, довольно-таки зловещая шляпа.

Талант и опыт, позволяющие сыграть все перечисленные выше оттенки и добавить ещё. Вот оно, неравнодушие Нолана к Мёрфи и симметричный ответ.

И в целом — не кастинг, а цветник:

актёры бредут к Нолану почти так же зачарованно, как к Уэсу Андерсону. Мэтт Дэймон даже прервал свой перерыв в карьере, чтобы сняться в «Оппенгеймере». И не зря. Его полковник Гровс первым среди второстепенных персонажей подаёт признаки настоящей жизни. Остальные некоторое время больше напоминают странички в Википедии — скорее функции, чем люди. Всех звёзд не перечесть, поэтому выделим наугад Роберта Дауни-младшего, который выглядит старшим, чёрно-белым и распознаётся с усилием.

Женские персонажи, слабость которых отмечалась злыми языками на закрытых показах, и в самом деле не выглядят ни сильными, ни глубокими. Но и не беда-беда. Сильной и глубокой актрисе Флоренс Пью не хватило экранного времени, чтобы обнажить душу любовницы и коммунистки Джин Тэтлок — пришлось удовлетвориться телом. У Эмили Блант времени побольше, но тоже всё на бегу — например, чтобы показать алкогольную зависимость Китти Оппенгеймер, ей пришлось брать в руки большую бутылку. С одной стороны — если где-то висит бельё, там вот-вот появится женский персонаж, и вот она смотрите красиво едет на коне, с другой — Китти дают слово и за важным мужским столом, и на важных мужских слушаниях. И что успела, Эмили сыграла очень хорошо.

Фильм Нолана о Бомбе и её создателе — фильм-бомба? Похоже, что да.

Критики могут ошибаться, зрители могут ошибаться, но критики и зрители не могут ошибаться одновременно. Сложное, взрослое кино. Мощная, но все-таки не ядерная, бомба. Ядерную ждём через три года.