Кино-логика Дм. Белова. Убить Гитлера

Немного старой истории. Оригинальная трилогия «Индианы Джонса» снималась во времена оригинальных трилогий, примерно тогда же, когда выходила трилогия «Звёздные войны», трилогия «Назад в будущее» и трилогия «Безумный Макс». Первая часть появилась в 1981-м году, третья — в 1989-м. А спустя 19 лет Стивен Спилберг крутанул колесо судьбы, сняв фильм номер четыре.

Собирательный фанат оригинальных трилогий мог бы прошипеть — делайте что хотите, кидайте меня в можжевеловый куст, только не снимайте четвёртые фильмы через много лет! Его ядовитые зубы ломаются о блестящую, вымощенную кинобриллиантами «Дорогу ярости» Джорджа Миллера, но это уже другая история. Четвёртый фильм об Индиане Джонсе на словах был встречен прохладно, а в мировом прокате собрал почти 800 миллионов долларов при 185-миллионном бюджете. То есть, зрители плакали, кололись, но продолжали идти в кино.

От толчка колеса с франшизы слегка осыпалась культовая пыль. Квадрология уже не выглядела таким же образцовым приключением, как трилогия, но конструкция устояла.

Новая пристройка спустя новые 15 лет кажется ещё более экспериментальной.

Стивен Спилберг уступил режиссёрское кресло Джеймсу Мэнголду, подсадил к нему ещё трёх сценаристов, всё завертелось — и мы наконец-то плавно переходим к истории новой.

1945-й год, где-то в Альпах. Легенда об орнитологе-любителе, изучающем изменения траекторий перелётов трясогузок, проваливается. Отступающие нацисты пленят профессора Джонса, молодого, как Том Круз, и переодетого в немецкого офицера, а также его друга профессора Шоу. Но недолог их плен: профессор Джонс выбирается из петли, уворачивается от взрыва авиабомбы, ломает мотоцикл пополам, догоняет поезд с награбленным добром, убивает нескольких солдат, завладевает половинкой антикитерского механизма (он же — циферблат Архимеда) и дерётся с нацистским учёным на крыше поезда. На огромной скорости нацистского учёного сбивает с крыши чем-то твёрдым прямо по морде, а профессора́ Джонс и Шоу прыгают в реку со взорванного моста. С огромной высоты.

1969-й год. Профессор Джонс больше не Том Круз средних лет — он бодрый старик-сосед в нью-йоркской многоквартирке и семейных трусах. Не ворчащий, а скорее орущий на слишком шумную, слишком музыкальную молодёжь. Его сын погиб на войне, его жена ушла, под его окнами — лунный парад, его рабочий день — последний перед пенсией. На его заключительной лекции слово берёт умная студентка. Она же выслеживает Джонса в баре и оказывается его почти забытой крестницей, дочкой профессора Шоу. У него есть одна половинка циферблата, у неё — ключ к поискам второй половинки. В путь! А по их следу идёт непонятно как выживший нацистский учёный Юрген Фоллер (без единого шрама) в компании неонацистов.

Кто-кто? Конь в метро! Сюжет до краёв заполнен удалым безумием, но берега затапливает лишь изредка. Да и вряд ли неподготовленный человек сядет в пятую по счёту лодку Индианы Джонса, чтобы плыть по этому морю. Подумаешь, конь. Зато улизнул на нём от злобного преследователя. Гарцевать на мотоцикле по тоннелям нью-йоркской подземки не так удобно — выкуси, нацист! Сценарные виражи, гонки и трюки испытывают на прочность законы физики и логики — те скрипят, трещат, но изо всех сил держатся за веру, надежду, мокрые закрылки, верблюжьи хвосты и заклеенный жвачкой радиатор марокканской мотоколяски.

В принципе, почти всё, что происходит в фильме, могло бы произойти не только в дурацком сне, но и в жизни — при страшном везении, в одном случае из миллиарда и при условии, что путешествия во времени принципиально возможны. «Неважно, во что ты веришь, — говорит профессор Джонс. — Важно, насколько сильно ты в это веришь».

Отправляясь в кино, выкрутите ручку (но не руку!) своей доверчивости хотя бы на 8 из 10. И тогда вы точно не заскучаете.

Пусть Джеймс Мэнголд и не Спилберг, но человек, подаривший нам чудо-«Логана», знает толк в постановке лихих и напряжённых экшен-сцен (по иронии колеса судьбы, его супергеройское кино оказалось реалистичнее и драматичнее обычного). Старик-археолог будет уходить от погонь и искать на свою шляпу приключений во всех стихиях — в пучинах Эгейского моря, на средиземноморских берегах и в небе над Сиракузами. Зритель с залихватским улюлюканьем прокатится по улицам Нью-Йорка и Танжера, поакает и поокает в пещере «Ухо Диониса» и поплавает с угрями среди остатков римского корабля.

Старик — ещё тот разбойник: Харрисону Форду 80, но роль мумии подождёт.

Почтенный возраст не мешает актёру пребывать в отменной физической форме, а об умственном здоровье свидетельствует самоирония. Мы вправе предположить, что шутки о возрасте согласованы с Фордом, потому что второй вариант — это сценаристы подумали, что он их не заметит. «В шляпе ты выглядишь на два года моложе», — говорит Хелена Шоу, её друг-пацанёнок спрашивает профессора, не одноклассник ли он братьев Райт, ну и ещё всякого по мелочи. Добавьте сюда «ты же немец! не пытайся шутить», и получите чуть ли не старый уютный неполиткорректный юмор тёплого лампового кинематографа времён молодого Индианы.

Крестница Джонса — не то же самое, что девушка Бонда

несмотря на то, что кто-то спрашивает, не любовники ли они. «Дерзкая, красивая, независимая» — говорит о себе Хелена Шоу. Подходит под описание исполнительницы её роли Фиби Уоллер-Бридж, чей образ, в свою очередь, сливается с героиней сериала «Дрянь». Здесь она тоже как бы немного дрянь из-за декларируемых меркантильности и расчётливости. «Ты украл, потом он украл, потом я украла. Капитализм», — говорит Хелена. Политическая философия, которую мы заслужили. Но опытного диснейщика не проведёшь: зритель сразу угадывает в Хелене большое сердце и готовность пройти путь от ситуационного союзника до друга.

Мадс Миккельсен в очередной раз признался в своей любви к экранным злодеям — на словах и на деле. Его Юрген Фоллер не только жив, но и легитимен: в 1969-м он уже доктор Шмидт из университета Алабамы, запустивший американцев на Луну. А как на нём сидит самая известная форма от Hugo Boss! Красавец мужчина, парадно-выходной нацист и безупречный ариец. Собираясь в прошлое, Фоллер преследует классическую цель — убить Гитлера. Но мотив у него скорее редкий. Фоллер возглавляет клуб рассерженных патриотов, критикует фюрера справа, обвиняет его в поражении и хочет исправить ошибки.

После стартовой беготни, взрывов, сумбура, стреляющих пистолетов, пулемётов, пушек и как минимум одного повешенного нестреляющего ружья (как говорится, кто понял, зачем в сценарии копьё Лонгина, пишите в комментариях)

сюжет обретает стройность и черты классического квеста

— с Квадратом Полибия, световыми знаками и подсказками типа «Там где волки учат людей ходить, оно под одним из девяти лежит». Герои начинают приятно шутить, история затягивает, и, глядя как нацисты таскают за собой Индиану вместо того, чтобы его убить, или как герои выходят сухими из воды не только фигурально, но и буквально, ты просто докручиваешь ручку доверчивости до девятки, понимающе улыбаешься и смотришь дальше.

Вот такой

получился фильм-пентюх (от др.-греч. πέντε — «пять») — лёгкий, яркий, бодрящий, неправдоподобный, во вполне себе захватывающем духе прошлых «Индиан».

Станут ли колёса судьбы франшизы её жерновами? Математика — строгая госпожа. Через пятнадцать лет Харрисону Форду будет 95, а этот фильм едва ли отобьёт свой непомерный, почти трёхсотмиллионный бюджет. Так что, может быть, и пора.