В день премьеры 2 сентября заглавные партии исполняют премьер Лондонского королевского балета Вадим Мунтагиров — лучший Зигфрид в мире — и латвийская балерина Юлия Брауэр.
«Лебединое озеро» на музыку Петра Ильича Чайковского — это балет балетов, вечный балет, балет, который ставят в мире чаще всего, и в репертуаре Оперы он был при всех властях. Новая постановка отличается особой красочностью. Автор костюмов — знаменитый Роберт Пердзиола. Он свою карьеру начинал у Дзефирелли, работал в Метрополитен-опера, Большом и других театрах. Действо, как и задумывал Чайковский, разворачивается в Германии. В нашей версии его решено перенести в Баварию — в романтические замки Людвига II Нойшванштайн и Линдерхоф, пронизанные лебединым мотивом, ведь лебедь красовался на гербе предков короля Людвига.
За основу хореограф-постановщик Айвар Лейманис взял классическую версию Петипа—Иванова, балета 1895 года, поставленного еще при жизни Чайковского. Свои редакции «Лебединого» были у Вагановой, Григоровича, Нуреева, Ноймайера и многих других, но Лейманис придерживается первоисточника. И вот почему:
«Во всем мире обычно идет оригинальная хореография, есть, конечно, какие-то нюансы в каждом театре, и есть абсолютно новые постановки, где в воде танцуют... Когда ставился этот балет, конечно, главное было — балерина! И у мужчин не было особо много техники в этом балете. Я поставил новую вариацию для принца, монолог для принца, для Ротбарта, для шута...»
Мужскую заглавную партию 2 и 4 сентября исполнит премьер Лондонского королевского балета Вадим Мунтагиров — танцовщик, титулованный «лучшим в мире Зигфридом». Он отметил особенность рижской постановки:
«Сейчас мне очень приятно танцевать эту версию, потому что вот выходишь на сцену — и не чувствуешь, что ты опять «Лебединое...» танцуешь, а чувствуешь, что танцуешь что-то новое. Сцена с Ротбартом новая! Для меня это первый раз, где мне надо очень много прыгать, где очень много «физики» — физической нагрузки».
Вадим Мунтагиров партию Зигфрида исполняет 10 лет. Как он может объяснить, что принц Зигфрид принял Одилию за Одетту, ведь это два совершенно разных типа женщин? На вопрос Латвийского радио 4 на устах у премьера появилась улыбка, а в зале раздался смех:
«Даже не знаю... В принципе, это очень похоже с «Жизелью», допустим, где я опять-таки плохой. С одной стороны, немного неприятно танцевать эту партию, потому что в жизни я никогда такого бы не сделал, я нормальный человек и никогда бы так не поступил, чтобы променять на кого-то... Тяжело ответить на этот вопрос! Возможно, когда ты влюблен, теряются все мысли — может, она пришла такая красивая, вся в черном — по-другому выглядит, но какие-то движения повторяются из Белого па-де-де. И тут ты понимаешь, что это Она, что мы прошлой ночью так же танцевали вместе... Вот такая у меня версия».
Партнерша Вадима Мунтагирова по сцене — латвийская балерина Юлия Брауэр. Она исполнит партии Одетты/Одиллии, которые считает одинаково сложными:
«Что Белый, что Черный лебедь, они каждый сложны по-своему. Партия Белого лебедя мягкая и лиричная, и тебе надо ее пропеть, а не просто стоять на балансе — до кончиков пальцев ног пропеть всю скрипку! Вот в партии Черного лебедя надо сочно руками станцевать, пропеть то, как она заманивает Зигфрида, обманывает… Это тоже очень сложно! Если говорить о передаче чувств, то создать образ сложнее, чем справиться с техникой», — добавляет балерина.
Балет «Лебединое озеро» допускает два финала — чаще трагичный, погибает Белая лебедь — Одетта, иногда и Зигфрид вместе с ней, реже встречается хеппи-энд. Вадим Мунтагиров станцевал 14 разных вариантов. Сколько из них было с хорошим концом?
«Даже не знаю, не считал! Мне больше нравится, когда радостный конец, потому что все-таки музыка такая приятная: рассвет, и не хочется быть грустным оттого, что Одетта погибла — всегда приятнее, когда вы вместе».
В редакции Айвара Лейманиса Зигфрид одолевает колдуна Ротбарта, любовь Одетты и Зигфрида побеждает, но с оговоркой:
«Спектакль все-таки кончается тем, что вроде бы Ротбарт погиб, но взмахом его крыльев кончается спектакль. Что это значит? Что зло побеждено, но не уничтожено. Что впереди, может быть, будет еще что-то другое».
