«Вы видели кролика, который бежит в белых перчатках к королеве на прием? Нет? Тогда смотрите: это он». В жанре абсурда, в котором выдержана кэрролловская «Алиса в Стране чудес», Сигита работает давно, но сегодня ее картины обрели смысл призыва. Из абсурдных обстоятельств, обеспеченных коронавирусом, есть надежный выход: «Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!»
ПЕРСОНА
Сигита Даугуле (1971) окончила Латвийскую Академию художеств в 1998 году (мастерская монументальной живописи И.Зариньша и А.Наумова), три года жила и работала в Австрии и Германии, в 1999 и 2000 годах стала стипендиатом Федеральной канцелярии Австрии и KulturKontakt в Вене, в 2001 году — Kunstlerhaus в Аренсхопе. В 2010 году получила стипендию guartier 21, что дало ей — единственной в Латвии! — право три месяца работать в Музейном квартале в Вене. Она автор монографии о живописце Янисе Лиепиньше. Работы Сигиты вошли в собрание Латвийского национального художественного музея, коллекции Swedbank, Дины и Яниса Зузансов и др.
И мы улыбаемся — в компании с куратором выставки «Живопись» искусствоведом Ингой Штеймане:
— Работы Сигиты дают свободу интерпретации. Я столкнулась с проблемой: как позиционировать ее живопись? И придумала для себя такую формулу: ее картины — хорошая смесь модернистских приемов и классических ценностей. От модернизма здесь все, что можно расценить как эксперимент, — всякие опыты с материалами. Масляную краску она объединяет с лаками или еще какими-нибудь жидкостями, организует химические катастрофы. Это чистый модернизм — когда ты не останавливаешься, ищешь, когда твоя композиция вырывается за рамки полотна.
— На сей раз все мощно устремилось ввысь и вширь. Не припомню у Сигиты таких размашистых работ — она явно создавала их в расчете на масштабы станции.
— А что до классических приемов, то краски она использует не попсовые, не какие-нибудь розовые. И не те, которые характерны для экспрессионистов, — чтобы били по глазам. У Сигиты очень гармоничная гамма — цвета земли, черные, серые, охристые краски.
— Она оптимист. Фоны — основа ее картин — демонстрируют, как выглядит катастрофа, а разбежавшиеся по поверхностям фигуры разных грызунообразных успокаивают: все будет хорошо!
— Драму я усматриваю там, где она работает с абстрактными массами, с красками.
— Где устраивает взрывы.
— А в самом конце появляются надписи и рисунки, которые напоминают детские. Все завершается ими — жизнеутверждающими точками над i. Все заканчивается чем-то очень понятным, человечным, и после живописных драм идет веселая точка.
— Ее образы переходят из картины в картину, но теперь по-другому выглядят.
— На этой выставке она предстала как монументалист. И мы поняли: у нее не только характер большой — она еще и умеет оперировать крупными массами. А на втором этаже галереи представлена небольшая кошачья серия.
— Это где все коты улыбнулись и прикинулись неживыми.
— Там счастливый рисунок, который на крупных полотнах Сигиты появляется в самом конце, выходит на первый план, и шутка становится основой работы. Идет рассказ о том, какие у нее отношения с кошками.
— А какие у нее отношения с кошками?
— Она их чувствует. У нее есть сад, есть кошки, которые ее знают. Когда Сигита о них говорит, ты понимаешь, что она живет с мыслью: любая мелочь что-нибудь да значит. И это переходит в картины.
— В них она продолжает общаться с мелочью — в общем-то даже пузатой.
— Казалось бы, в ее жизни нет ничего возвышенного, заоблачного: дом, сад, машина... ничего футуристического. Но она использует все это как материал и выстраивает из него свои живописные рассказы.
— Вполне футуристические.
— А в словесной форме эти рассказы не звучат. Сигита вообще никогда не говорит об абстрактных вещах, о том, что чувствует. Она не говорит «за жизнь». Если ее расспрашивать, она ответит коротко: это — то, а это — это. Она всегда отвечает точно и ясно, но ее взгляды не так просты, как может показаться. Думаю, что именно в этом — ее ценность: у нее все находит отражение не в слове — в красках. И язык живописный на язык повседневный она не переводит.
— Если не понял без слов — значит, ты чужой.
— В картинах она рассказывает всякое интересное. А на языке — таком, нормальном, искать обобщений в том, что она сказала, не нужно. Интересный она человек. Очень такой — мой.
— И мой.
- Выставка «Живопись» (Glezniecība) будет открыта в часы работы железнодорожной станции «Дубулты» до 31 января.