РАНЕЕ НА Rus.LSM.lk
Фильм рассказывает не только о политической карьере героини, но и о ее личной жизни. Алиция (так ее зовут в фильме) замужем за профессором математики Илгваром, который на крючке у КГБ: одно мрачное событие из его прошлого сделало его объектом шантажа со стороны «органов». В итоге мучимый чувством вины Илгвар признается жене в том, что в юности донес на их общего друга, чтобы иметь возможность поехать в зарубежную командировку. Алиция тяжело переживает это признание, но в итоге мужа все-таки прощает…
Фильм — игровой, а не документальный, и как дело обстояло в реальности, мы не знаем. Известно лишь, что имя мужа Иты Козакевич — известного математика, декана кафедры автоматики и вычислительной техники РПИ и позже депутата Верховного Совета Латвии Индулиса Страздиньша, было обнаружено в картотеке агентов КГБ. Позже поэт Кнут Скуиниекс, который в советское время был осужден за антисоветскую деятельность и провел семь лет в лагере в Мордовии, в интервью изданию ir.lv прямо назвал Страздиньша доносчиком: «Я узнал имена осведомителей, когда познакомился со своим делом. Прочитал все тома протоколов, и картина стала ясной… Второму (Страздиньшу — Е.В.) нужна была научная командировка за границу, и он ее зарабатывал. Когда я вернулся из лагеря, этот ученый пробовал со мной заговорить, но я был непреклонным и не поддался. Допускаю, что он хотел излить душу. Но мне этого не надо было… То, что он сделал, было делом его совести, но командировку тогда он получил…»
В кино роль мужа главной героини сыграл известный литовский актер Дариус Мешкаускас. Мы поговорили с ним о правде и вымысле в кино и о том, как он относится к своему персонажу.
— В этом фильме, возможно, впервые для латвийского кино, известные деятели Атмоды показаны не плакатными героями, а обычными людьми. Они веселятся, выпивают, танцуют, голыми купаются в море…
— На мой взгляд, этот фильм вообще не о политике. Политика здесь лишь фон, а на первый план выходят отношения людей. Что касается моего персонажа, то в нем для меня главным было чувство вины. Как бы он ни поступал, какие бы слова ни говорил, за всем этим есть некий второй план — этого человека постоянно что-то гнетет. И в этом смысле он фигура абсолютно трагическая.
— А почему на эту роль выбрали литовца? (Помимо того, что вы, конечно, выдающийся актер).
— Думаю, только лишь потому, что этот фильм — копродукция. Нас из Литвы на съемках было пятеро — композитор, монтажер и трое актеров. А может, авторы вспомнили о том, что в советском кино именно литовцы чаще всего играли отрицательных персонажей? (Смеется.) Масюлис вообще был главным фашистом. Иногда роль так прилипает к актеру, что потом трудно бывает от нее отвязаться.
— Почему в фильме об Ите Козакевич изменены имена? Почему нельзя было сделать биографический фильм без всяких кавычек?
— Ну, это все-таки более художественный, чем документальный взгляд на ситуацию. Да, мы разговаривали с людьми, которые лично знали Иту и ее мужа, пытались максимально достоверно изобразить их характеры. Но
мы не можем знать точно, что чувствовали эти люди.
Это всего лишь наша авторская трактовка.
— Какой эпизод фильма для вас самый главный?
— Когда в конце герои сидят на крыше и Илгвар говорит жене: «Ну, и как же нам теперь жить? Что, депутат со стукачом будут спать в одной постели?». И она ему отвечает: «Да, такая вот она — новая Латвия». На мой взгляд, в этой фразе есть все — и боль, и эмпатия, и надежда. Да, мы должны научиться со всем этим, извините за выражение, г.вном жить дальше…
— Но мы-то, зрители, знаем, чем все дело закончилось, — Ита погибла, и стукач вместо нее стал депутатом Верховного Совета.
— Возможно, для него это тоже было частью искупления своей вины — он искренне хотел помочь новой Латвии.
— Как вы вообще относитесь к своему герою?
— Я его не сужу. И не оправдываю. Я пытаюсь понять мотивацию его поступков.
В этом фильме нет разделения на черное и белое, поэтому он не пропагандистский, не плакатный.
Он о том, как освободиться от внутреннего рабства.
— Подробности биографии Индулиса Страздиньша всплыли, когда были открыты мешки КГБ. Тогда в списках агентов оказалось много известных личностей. А как дело обстояло в Литве?
— К сожалению, у нас очень много материалов из архива КГБ пропало. А люстрация, на мой взгляд, — это очень важно. Я думаю, что в России Путин попал во власть потому, что там не было люстрации. В Литве в числе агентов КГБ тоже оказалось много знаменитостей. Несколько известных писателей сами признались в том, что были завербованы. И это в каком-то смысле помогло им очиститься.
— Вас эта участь миновала?
— К счастью, да. Наверное, органы просто не знали, за что меня подцепить. Они ведь всегда искали у человека уязвимое место…
Когда я учился в Консерватории, мы знали всех наших стукачей — на каждом курсе такие были.
Знали, кто из преподавателей пишет отчеты в органы. Но мы были молодые и нам все это было, как говоримся, до фени. Да и времена уже менялись — один за другим умирали генсеки, КГБ уже не играл такой роли, как раньше.
— У меня последний вопрос, более общего характера. Почему в Литве так много отличных актеров и выдающихся режиссеров? Что это за феномен такой?
— Есть одна теория… Нас крестили последним в Европе, мы дольше других оставались язычниками. А язычество — это более поэтическое, более толерантное верование, во многом связанное с природой. Наш Някрошюс, хоть и стал режиссером мирового уровня, а все равно остался парнем из деревни, который свои детские игры переносил в спектакли. Плюс во время советской оккупации родился эзопов язык. Когда ты не мог говорить прямо, ты прибегал к метафоре. Отсюда поэтичность нашего театра… Но
вам в Латвии тоже грех жаловаться. У вас полно прекрасных режиссеров и актеров
— со многими из них я работал. Так что у вас в этом смысле все хорошо…
