Решения о разлучении родных братьев и сестер в процессе усыновления принимаются до сих пор — вопреки тому, что закон запрещает разлучать их, в нем все еще есть исключения. Например, если сиротский суд решит, что это пойдет на пользу ребенку.
В крупнейшем сиротском суде Латвии — Рижском, ежегодно принимается около 30 решений о разлучении детей. Можно ли и нужно ли искать свои корни тем, кто вырос в приемной семье, выясняла корреспондент «Личного дела» Ксения Колесникова.
Совсем недавно Анна установила контакт со своим братом, о котором раньше ничего не знала. Оказалось, что он тоже ее искал, но тщетно.
«Мы с ним говорили о том, что надо встретиться, но я еще не готова его встретить...»
Девушку удочерили, когда ей было всего пять месяцев, ей сменили имя и дату рождения. О том, что она приемный ребенок, Анна узнала только в 14 лет.
«Родители решили, что пришло время мне рассказать. Они были ужасно взволнованы, они не знали, как я отреагирую. Это был красивый, эмоциональный момент, я всегда буду его помнить. А они думали, что я убегу из дома…»
Хотя отношения Анны с приемной семьей не изменились, она решила найти свою биологическую семью. Идея зрела десять лет, и год назад она активно занялась поисками.
«Было нелегко, так как это мой первый опыт, получилось немного походить туда-сюда между Сигулдой и Ригой, в связи с документами и разрешениями. В итоге я дошла до того, что в Риге мне ответили по поводу моей матери, что, видимо, она жива».
А путь был долгим. Сначала Анна приехала в Сигулдскую больницу, где она родилась, и в местный сиротский суд. Это не принесло никаких результатов. Дело Анны сдвинулась с мертвой точки, когда ее двоюродная сестра узнала, что нужная информация может иметься в Министерстве юстиции.
Чтобы найти биологическую семью, нужно, во-первых, обратиться в сиротский суд, который принял решение об усыновлении. Однако там можно столкнуться с отсутствием информации. Рижский сиротский суд был основан только в 1997 году. И в их распоряжении есть данные только начиная с года основания. А
если ребенок был юридически разделен с биологической семьей раньше — человеку надо запрашивать документы в загсе или в архиве.
Когда удалось выяснить имена и данные своих родственников, с этими документами надо идти в Управление по делам гражданства и миграции (УДГМ, PMLP), сотрудники которого свяжутся с родственниками. В случае согласия последних можно договориться о встрече. Как часто в УДГМ обращаются с такой просьбой, в управлении ответить не смогли.
Анна прошла весь этот путь. И узнала, что брат у нее есть — не один. Второй был усыновлен в США. И это значительно осложняет поиски: его данные скрывает тайна усыновления.
Ивита Крастиня, заместитель директора департамента семейной политики Министерства благосостояния, сообщила:
«Еще есть такой вариант, что если здесь, в Латвии, ищут своих усыновленных братьев и сестер, и известно, что их усыновили за границу, можно попросить у министерства информацию о том, хотят ли выйти на связь приемные родители или сам усыновленный ребенок, если он достиг совершеннолетия».
Правда, с такими просьбами к ним обращаются крайне редко, говорят в министерстве. Здесь заметили, что местные усыновители не очень открыты к поддержанию контакта с биологическими родственниками. Аргументы самые разные — одни боятся, что дети от них отвернутся, другие хотят оградить детей от негативного влияния семьи, которая уже однажды их уже подвела. Но в Обществе усыновителей и опекунов, наоборот, говорят: поддерживать контакт с биологической матерью, если такое желание есть с обеих сторон, необходимо.
«Самый лучший пример для меня был мой сын, которого я усыновила.
Его изъяли из семьи, когда ему было 6 месяцев, и он встретился с ней, когда ему было уже шесть лет. В принципе, он не видел ее, и можно сказать, что он ее не помнил. Всё равно, я заметила, что он был очень, очень тревожный — и после этой встречи его тревожность значительно уменьшилась»,
— рассказала Инесе Фецере-Антипина, приемная мама мальчика и глава Общества усыновителей и опекунов Azote.
Инесе изначально планировала усыновить только двух детей. Сейчас их уже пятеро, и четверо из пяти — родные братья и сестры. Она случайно узнала, что у ее первого усыновленного сына есть сестра, потом в детском доме нашлась еще одна.
«Мы начали ее посещать, мы ее взяли через какое-то время, и
потом эта мама пришла в этот детский дом и сказала, что она хочет увидеть этого ребенка. И как бы мы ее сами нашли?»
Инесе уверена, что ребенок должен знать своих биологических родственников. Бывают случаи, когда приемные семьи так и не собираются с духом сообщить ребенку, что он приемный, и это может привести к драматическим последствиям, говорят в ассоциации работников сиротских судов. Однако ситуация с годами становится все лучше, отметила председатель ассоциации Аурика Зиверте:
«Я вижу, что меняется мнение насчет усыновления, и уже нет такого, что все это надо сохранить в тайне. Когда-то это скрывали, ребенок втайне появлялся в семье.
Были времена, когда ребенок узнавал, что он усыновлен — и это приводило к психологическим травмам в семье, которые надо было решать».
Латвийский закон не предусматривает возможности открытого усыновления, на данный момент налаживание контакта с биологической семьей зависит только от энтузиазма самих приемных родителей или воли случая. По словам Инесе, всё усложняет еще и то, что в Латвии слабо развита социальная работа с семьями, лишенными родительских прав. Поэтому даже для тех приемных родителей, которые готовы на контакт с биологической семьей ребенка, это может обернуться тяжелым процессом общения с человеком, измотанным чувством вины и деструктивным образом жизни.
Между тем Анна готовится ко встрече с братом, продолжает поиски второго брата и ждет ответа о возможной встрече от своей биологической мамы.
