15 октября Синод Русской православной церкви объявил о разрыве евхаристического общения с Константинопольским патриархатом, что означает отказ от совместного служения священнослужителей и запрет на принятие причастия в храмах под его юрисдикцией. И да простят меня верующие, снова прибегая к политической аналогии, я сравню этот шаг с призывом бойкотировать самый ценный «товар» Константинополя — особый статус этого патриархата, занимающего почетное первое место в так называемом Великом диптихе православных поместных, т.е. определенных по территориальному принципу, церквей.
Вещательная компания Deutsche Welle назвала противостояние Москвы, Киева и Константинополя «борьбой патриархов», и в новом выпуске программы Латвийского радио 4 «Мир в профиль» мы тоже попытаемся рассмотреть эту ситуацию через призму личностей всех трех церковных иерархов — Филарета Киевского, Варфоломея Константинопольского и Кирилла Московского.
Михаил Денисенко, которого проклинают с амвона Свято-Данилова монастыря, в Украине носит сан и имя патриарха Филарета… Как только не именуют его некоторые средства массовой информации – «еретиком», «раскольником», «адским патриархом». Хотя с недавнего времени его официальный титул звучит так: «Блаженнейший Архиепископ Митрополит Киевский и всея Руси-Украины», преданная паства продолжает называть его патриархом и Святейшим.
До начала всей этой истории с автокефалией это был уважаемый и высокопоставленный иерарх Русской православной церкви. Митрополит Киевский и Галицкий Филарет поднялся практически до последней ступени церковной карьеры: после кончины патриарха Пимена он был назначен местоблюстителем – то есть исполняющим обязанности — патриаршего престола.
Но удержаться на этой ступени Филарет не смог. Новым предстоятелем Русской православной церкви в 1990-м году стал, обойдя двух соперников, в том числе Филарета, митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Ридигер), позже известный под именем Алексия Второго. Чтобы подсластить пилюлю Филарету и всей Украине, Архиерейский собор в том же 1990 году преобразовал ее епархии в Украинскую православную церковь с каноническим подчинением Москве, а ее предстоятелю дал титул митрополита Киевского и всея Украины. Однако когда после провозглашения независимости Украины в 1991 году был взят курс на создание полностью самостоятельной церкви, Москва резко воспротивилась такому варианту развития событий.
Прошение, поданное украинским священством, объявили результатом давления со стороны Филарета, почти все подписавшие его свои подписи отозвали, а из человека, год назад признанного достойным кандидатом на самый высший пост в РПЦ, стали лепить настоящее чудовище: агент КГБ, развратник, тиран. В 1992 году Филарета лишили сана митрополита, а позже и вовсе отлучили от церкви – предали анафеме.
Так называемый раскол стал постоянной составной частью не только церковной, но и политической повестки дня в отношении Украины, тем более, что на ниве православия действовали уже не две, а целых три церкви – УПЦ Московского патриархата, УПЦ Киевского патриархата и так называемая Украинская автокефальная православная церковь, о которой здесь мы говорить не будем. Для многоконфессионального украинского общества характерна гораздо более пестрая палитра мнений и политических симпатий, и личность владыки Филарета – кстати, сегодня он довольствуется титулом Архиепископа — тут оценивают неоднозначно.
Но журналист агентства «Укринформ» Ярослава Мищенкова убеждена: снятие анафемы с Владыки по недавнему решению Священного Синода добавит среди украинского общества авторитета и его фигуре, и всей идее единой поместной церкви.
«Москва навязала нам его образ жесткого авторитарного лидера, который из обиды создал украинскую церковь потому, что у него не получилось возглавить РПЦ... [...] Сейчас мы заново открываем для себя фигуру патриарха Филарета. Вся мыслящая часть даже бывшего пророссийского электората уже по-новому смотрит на него. [...] Если бы он был жестоким диктатором, которым нам его пытается представить Москва — сумел бы он создать церковь на пять тысяч приходов, в которую ходит вся национал-демократическая интеллигенция? Он заслужил это. [...] Он столько сделал для украинской церкви, что его кандидатура — бесспорна», — говорит Мищенкова.
Журналистка не скрывает, что сама долгое время была прихожанкой украинской церкви Московского патриархата, но материнская церковь предала своих верующих: не только не защищала их интересов, но сталкивала лбами с другими конфессиями. В конце концов, об автокефалии (сначала покорно) стали просить Москву, которая постоянно противилась этому выбору.
Ярослава Мищенкова убеждена: перспективы углубления церковного раскола и даже угрозы нового кровопролития в Украине после признания автокефалии существуют лишь в воображении российских пропагандистов.
Историк религии из Латвии Георгий Индулен не удивлен, что после первого реального шага к признанию автокефалии за Украиной в российских СМИ и о Константинопольском патриархате заговорили резко отрицательно. Упреки Москвы, поддержанные правительством и Православной церковью Турции в том, что никакого особого статуса Верховного арбитра у Варфоломея нет, кажутся ему необоснованными.
«Когда принимается какое-то неприятное решение, нужен арбитр. Иначе нельзя о каком-то порядке. Так и будет продолжаться этот спор между Москвой и Украиной», — говорит Индулен.
Говоря о личности константинопольского патриарха, Георгий явно, хотя и не называя имен, сравнивает его с предстоятелем РПЦ Кириллом, намекая на многочисленные скандалы вокруг показного богатства последнего, мало подобающие духовному лицу такого ранга.
Но… вот позиция главы русской православной церкви. «Константинопольский патриархат отождествил себя с раскольниками. Неканонически, нарушая все правила, он вторгся в нашу юрисдикцию, простил раскольников — значит, отождествив себя с раскольниками, он сам стал раскольником», — заявляет патриарх Кирилл. О последствиях разрыва отношений между Москвой и Константинополем рассуждает переводчик Священного писания, автор книги «Христианство. Настоящее» Андрей Десницкий:
«До сих пор православие воспринималось как нечто, положенное веками. И вдруг выясняется, что есть разные версии — настолько, что они несовместимы. Сразу возникает масса вопросов: что такое православие, что такое христианство? [...] В России довольно много людей (я из их числа), которых беспокоит курс на самоизоляцию страны. Которые считают, что это курс бесперспективный. В этом мы видим еще один шаг в этом направлении. Православие, которое всегда нас объединяло со многими другими народами и странами, теперь у нас какое-то свое. Это тревожно», — признает Десницкий.
Случайно ли в разгар всех этих споров о Втором и Третьем Риме и президент России Владимир Путин перенял эсхатологическую риторику и заговорил о рае и мученичестве в своем пресловутом выступлении о ядерной войне?
«Я совершенно не вижу в лице Владимира Путина какого-то религиозного фанатика, подчиняющего политику своим идеям. И слава Богу, что так. Но нынешняя кремлевская власть все чаще говорит на языке мистики, потому что на другом языке плохо получается. Это ощущение застоя, ощущение, что страна сползает куда-то на обочину мирового развития», — говорит Андрей Десницкий.
При этом переводчик не согласен с тем, что православие стало чем-то вроде государственной идеологии современной России. Наоборот, для многих россиян православие принимает форму какой-то имперской идеологии.
В ноябре ожидается еще одно заседание Священного Синода Вселенского патриархата. И, возможно, на нем будет принято окончательное решение о предоставлении автокефалии Православной церкви Украины, которого с такими разными чувствами ждут в Москве, в Киеве и в Стамбуле.
Более подробные комментарии собеседников программы слушайте в подкасте выпуска передачи.
