- Это — русский оригинал текста.
Авторську версію українською можна прочитати тут.
Вера несколько лет посвятила изучению темы Холокоста и съемкам проекта о его трагическом наследии. Именно сегодня нужно говорить об этом, чтобы зерна антисемитизма или любого другого проявления нацизма не дали всходов в будущем, считает она. История должна учить нас гуманизму, и в будущем человеческом обществе не должно быть места для нацизма и войн. Именно поэтому она посвящает себя работе над этой тяжелой темой, особенно непростой для нее, ведь Вера — инвалид с детства. Техническая реализация проекта для нее физически сверхтяжелая задача.
Другая тема, над которой Вера трудится уже более 6 лет — социальная трагедия войны в Украине, страны, с которой Веру связывают искренняя любовь, семейные корни и глубокое переживание происходящей там трагедии.
Вера была администратором моего второго фотопроекта о трагедии войны на Донбассе, осуществленном в 2017 году при поддержке посольства Украины в Латвии. На открытии выставки в Национальной библиотеке в Риге она едва смогла сдержать слезы.
Для псевдонима — Мейра Гетман — она взяла фамилию отца. Предки Веры по отцу после царских еврейских погромов перебрались из Глуховского уезда Черниговской губернии на Алтай, построили синагогу в глухой сибирской заимке и основали общину. Материнская же линия ведет к старшему брату советского генерала Ватутина, Афанасию Федоровичу — раскулаченному в 1933 году. Дедушку Веры воспитала старшая сестра; родителей он больше никогда не увидел. Погиб прадед Веры во время Второй Мировой войны на фронте, в Латвии.
Вера часто бывала в Украине, подолгу жила в Киеве, мечтала переехать из Москвы в этот прекрасный город насовсем, много снимала там и в других городах, с помощью архивов восстанавливала историю своей семьи. К сожалению, многое не успела сделать до 24 февраля, когда все изменилось.
«В тот день, 24 февраля, во мне произошел свой Бабий Яр. Я отчетливо помню — все внутри оборвалось…
Я писала и звонила друзьям в Украине, узнать, живы ли они», — вспоминает Вера.
События 24 февраля стали шоком для большинства из нас. И Вера, хоть и было у нее предчувствие беды, тревожные мысли про наихудший сценарий отгоняла — хотя и предупреждала всех друзей о необходимых мерах предосторожности, уговаривала «на всякий случай» уехать в наиболее безопасные районы. Но к такой жестокой и безжалостной войне морально готова она не была.
«Первый месяц войны был месяцем выгорания… Я находилась на расстоянии, и сердце рвалось от боли из-за происходящего в Украине.
Эмпатия — трудное чувство, оно выжигает сердце.
Как фотограф наследия Холокоста, я знаю это не понаслышке», — рассказывает она.
Вера не только была на связи со своими друзьями, зачастую помогая организовать эвакуацию. Она открыто писала о своем мнении на Facebook, выступая против варварской войны.
«В современной России страх становится незримым спутником», — признается Вера.
В марте украинские друзья начали ее предупреждать: «Ты нужна нам живая!» Ведь 13 марта вышел закон о дискредитации ВС РФ, и Вере, как и всем россиянам, угрожала опасность за высказывание гражданской позиции в социальных сетях. Однако она продолжала поддерживать украинских друзей информационно и морально, помогала организовывать эвакуацию из опасных районов. В то время множество украинцев занимались волонтерской деятельностью, им помогали друзья их других стран.
Особенный след в душе Веры оставил день, когда от атаки с воздуха пострадала Киевская телебашня, расположенная недалеко от Бабьего Яра:
«История повторяется. Человечество ничему не научилось. Снова та же жестокость, снова геноцид!»
Переезд из Москвы Вера планировала уже несколько лет, но теперь она просто не могла оставаться в этом городе.
Она хотела жить в свободной стране, где могла бы заниматься культурной деятельностью, социальными и миротворческими проектами, в том числе посвященными миру в Украине: «Теперь многое хочется снять, чтобы показать миру, что сделали с Украиной. Сердце плачет».
У Веры, несмотря на ее тяжелую инвалидность, много планов съемок, она мечтает сделать выставку в Киеве. Теперь, после переезда, это, надеется она, станет возможным.
«Вот меня спросили: как я начала быть оппозиционером? Да как-то и не начинала. С начала столетия меня многое ужасало в политической системе России. Тогда я еще не знала фактов, но
какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что возможен страшный сценарий… Было какое-то противное чувство от всего этого шабаша и ощущение, что нам всем еще аукнется».
Что может быть страшнее войны, когда гибнут многие тысячи мирных жителей? Войны, подрывающей не только экономику и привычный уклад жизни стран и народов, но и, что самое трагичное, моральные принципы общества, веру в гуманизм и добро? Страшнее трагедию невозможно представить.
После начала войны в Донбассе она занялась, как администратор и организатор, фотопроектом «Украина. Война и Мир». Эта работа еще больше сблизила Веру с Украиной.
«Открытие было на День Незалежности Украины. Тогда меня поразило, как украинцы пели свой гимн, настолько это было от сердца, я смотрела и думала: вот так надо любить свою страну!» — делится Вера воспоминаниями.
Начиная с того же лета 2017 года Вера объехала практически все исторические места в Балтии, связанные с Холокостом. Такие места есть и в Риге.
Веру всегда очень расстраивало, что поколения современников забывают о трагедиях прошлого и не извлекают из них уроки: «Когда я столкнулась с тем, что многие подростки и молодые люди просто не знают о Холокосте и думают, что это “еврейский национальный праздник”, я и придумала свой проект».
Сразу, конечно, у Веры не было четкой концепции, только идея — как подступиться, как снимать, какая будет подача материала. В рижском Бикерниекском лесу ее восприятие перевернулось: «Съемки в таких местах, литературно говоря, обнажают душу человека, никто не остается равнодушным».
Потом Вера снимала в Бабьем Яру в Киеве. Было очень тяжело: «Видимо,
до Бабьего Яра надо дорасти эмоционально.
Проба пера, объектива, мне не принесли удовлетворения снятым, хотя те, кто смотрел фотографии — евреи, украинцы, латыши — находили, что снимки эмоционально “цепляют”. Я же считаю, что за 5 лет так и не сняла того, что позволило бы мне сказать — “Все. Можно остановиться. В данном проекте я уже все сказала”».
Были и многочисленные съемки в Латвии, например, в Саласпилсе, на территории гетто в Московском форштадте Риги, в других местах. (У Веры особенная любовь к Латвии: «Меня тянет вернуться и снимать, снимать… Это объяснение в любви, ведь у меня есть проект Mana Latvia».)
По мнению Веры, тема Холокоста должна звучать сейчас как никогда громко. Недопустимо в современном обществе и оставлять место для расовой и национальной дискриминации, для варварских захватнических войн и насилия: «Мы живем, чтобы помнить, мы живем, чтобы не допустить повторения ошибок прошлого».
Невозможно отрицать свидетельства геноцида на территории Украины во время нынешней варварской войны. Огромное число их задокументировано, и в этом и состоит моральный и гражданский долг фотографа и фоторепортера. Сейчас, когда Вера покинула Россию, она также надеется стать одним из фото-документалистов, показывающих правду всему миру.
«Мы, фотографы, должны сохранить память, чтобы трагедии больше не повторились»,
— говорит Вера.
Покинув Россию, Вера вновь обрела свободу. Обстановка в России в последние месяцы, с массовым удушением прав и свобод, с ожесточенной пропагандой, ее глубоко шокирует. Но более всего поражает то, что недостаточно много людей выступают на акциях протеста: «Бегут тысячи мужчин — вместо того, чтобы выйти на площади городов, и сказать свое “Нет!” войне. У них есть выбор — не идти на поводу у такой власти. Но
они не умеют говорить “нет”, не умеют защитить свою жизнь, свою свободу».
Именно с подавления свободы слова и других демократических принципов здорового современного общества и начинается зло: «Жители Германии тоже молчали, когда строили концлагеря, а потом говорили, что не знали об ужасах режима. Но
молчаливое согласие говорит больше, чем слова.
Так и сейчас — народ в основном безмолвно потворствует власти».
Она с нетерпением ждет прекращения войны, поддерживает связь с украинскими друзьями, часть из которых теперь разбросаны по миру, и, конечно, переживает за тех, кто все еще находится в местах боевых действий: «Сейчас я вспоминаю довоенный Киев. Розовые кусты у посольства Польши, сияющий в солнечных лучах Днепр. Беззаботные съемки красоты украинской природы. Тогда не было бомбардировок, не гибли женщины, дети и старики, не убивали коллег-фотожурналистов. Смотрю на фотографии довоенного Киева. Сердце рвется».
Сегодня вместе с украинскими фотографами она занята подготовкой выставки «Геноцид: вчера, сегодня, завтра», планирует снимать, как документалист, последствия войны в Украине. Вера также хочет продолжать снимать в разных странах Европы места хранящие память о Холокосте. Именно культура и искусство в целом, и честная и правдивая фотожурналистика в частности, могут стать, по ее мнению, тем самым фактором, объединяющим людей разных народов и государств на позициях добра и гуманизма. Ради этого и стоит жить.
