Между тем, еще утром в среду не было заметно никаких признаков столь стремительного развития событий. Разве что обещанную трансляцию выступления президента Владимира Путина перед депутатами парламента со своим ежегодным посланием на фасаде небоскреба в так называемом Москва-сити отменили в самый последний момент. Не исключено, слишком ретивому инициатору этого шоу позвонили из какого-то высокого кабинета и доходчиво объяснили, что на повестке дня вовсе не та раздача всем сестрам по серьгам, которую ожидали после постновогоднего «интервью» российского президента, в котором тот посетовал на падение уровня жизни граждан и заявил о намерении решительно с этим бороться.
Раздача все-таки состоялась: обещано продление программы «Материнский капитал», бесплатные горячие обеды младшеклассникам, повышение доплат классным руководителям и что-то там еще. Но все эти
широкие жесты, по некоторым пунктам повторяющие так называемые «Майские указы», подписанные в далеком уже 2012 году и не исполненные до сих пор, оказались лишь вступлением. Во второй части своего послания Путин буквально взорвал бомбу, объявив о предстоящей конституционной реформе.
На самом деле, не очень-то и внятно. Создавалось впечатление, что текст послания готовился в спешке — или в спешке переписывался в самый последний момент. Потому, возможно, и все социальные программы, которые по первоначальной задумке должны были стать ключевым пунктом послания, тоже были прописаны невнятно, изобиловали частностями, в данном случае совершенно неуместными. Президент, конечно, может поговорить и о горячем питании в школах, и о доплатах классным руководителям тоже, но вряд ли, зачитывая документ, определяющий стратегию развития страны на предстоящий год.
Большинство комментаторов сразу же сошлись в том, что
конституционные поправки предложены с единственной целью – обеспечить Путину возможность сохранения за собой власти после 2024 года, когда истечет срок его президентских полномочий. Между тем из предложенных новшеств невозможно понять, как именно это предполагается оформить.
Более или менее четко прописаны лишь некоторые предложения. Первое касается примата внутреннего права над международным. «Требования международного законодательства и договоров, а также решения международных органов могут действовать на территории России только в той части, в которой они не влекут за собой ограничения прав и свобод человека и гражданина, не противоречат нашей Конституции», — заявил Путин.
Тут совершенно правы те, кто говорит, что реализация этого предложения фактически выводит Россию из европейского, да и мирового правового пространства, завершая самоизоляцию страны.
Чувствовалось, в Кремле над этой темой долго и крепко думали. Настолько крепко, что напрочь забыли, в какой части действующей конституции находится соответствующая статья.
Между тем эта статья входит в первый раздел, который, согласно той же конституции, невозможно изменить без созыва Конституционного совещания и последующего референдума. Как будет разрешена возникающая коллизия, совершенно неясно.
Созвать Конституционное совещание не позволяет отсутствие соответствующего закона, который так и не был принят за минувшие 27 лет существования конституции. Проведение референдума также исключается, о чем уже намекнули представители Центральной избирательной комиссии. Подготовить и провести голосование до сентября текущего года не успеть технически, а в сентябре начнется отсчет последнего года полномочий Государственной Думы, в течение которого референдумы, согласно закону, не проводятся.
Другое предложение касается президента, точнее, кандидатов в президенты, которыми не смогут стать граждане России, имеющие или имевшие в прошлом иное гражданство, либо вид на жительство в ином государстве. Таким образом права баллотироваться на президентский пост лишаются все эмигранты, как нынешние, так и будущие. Вероятнее всего, исчезнет слово «подряд», так что следующий после Путина президент сможет занимать эту должность только два срока и не более.
Некоторое перераспределение полномочий от президента к парламенту по части номинирования на пост премьер-министра уже обсуждалось, хотя и гипотетически. Новизна тут лишь в том, что
верхней палате парламента – Совету Федерации – предполагается предоставить возможность влиять на назначения министров так называемого «силового блока», то есть обороны, иностранных и внутренних дел. По ныне действующей конституции это чисто президентская прерогатива.
Включение в конституцию Государственного совета, в нынешнем виде органа неконституционного и чисто совещательного (создан указом президента в сентябре 2000 года), с наделением властными полномочиями позволяет предположить, что избран «казахстанский сценарий». Покинув пост президента, Путин возглавит Госсовет, а тот станет фактически высшим органом власти в стране.
Однако есть проблема. В нынешнем виде Госсовет составляют спикеры обеих палат парламента, лидеры парламентских фракций и региональные губернаторы.
Если лояльность спикеров и лидеров фракций еще можно обеспечить по опробованному уже сценарию парламентских выборов, с губернаторами сложнее.
Имеются прецеденты, когда жители регионов прокатывали поддержанных Кремлем кандидатов. Если не отменить губернаторские выборы снова, восстановив практику назначения региональных руководителей президентом, может сложиться ситуация, при которой, кто бы ни сидел в председательском кресле, он просто не сможет контролировать эту часть зала.
Возникшее в ходе обсуждения конституционных новшеств предположение о повышении роли и значимости Совета безопасности основано лишь на назначении, точнее даже, еще только предстоящем назначении на должность заместителя председателя этого совета экс-премьера Медведева. Ныне действующее законодательство такого поста вообще не предусматривает, и в послании президента Совет безопасности не упоминался. Иными словами, нет ощущения, что принято какое-то конкретное решение, оставлено несколько вариантов, да и те не до конца продуманы.
И вот тут-то возникает еще один вопрос, оставшийся пока в тени: зачем в таком случае было спешить? Что принципиально важного могло случиться, если бы президентское послание со всеми новаторскими инициативами прозвучало не в январе, а в феврале или марте? Или правительство сменилось ближе к весне?
По-видимому, причина существовала, и достаточно серьезная. Так что не исключено, что столь неожиданная встряска политической жизни в России была первой, но не последней в наступившем году.
