Его заявление о готовности «поделиться полномочиями», пусть и не ранее, чем после принятия новой конституции, стало первым тому свидетельством. Почему для такого заявления был выбран Минский завод колесных тягачей, особого значения не имеет. Поехал Лукашенко на тот завод, точнее, отправился на вертолете, потому ли, что по-прежнему пребывает в иллюзии относительно «рабочего класса», или просто другой площадки не нашлось, в общем-то, не важно.
Куда существеннее, стало ли тому причиной внешнее воздействие или свою роль сыграли забастовки на промышленных предприятиях и снова прокатившиеся по стране в минувшие выходные массовые акции, включая собравшийся в Минске самый массовый в истории Белоруссии митинг оппозиции. Назовем так, хотя никакая это не оппозиция в традиционном понимании. На улицы белорусских городов по-прежнему выходят по принципу не «за», а «против». Собирающиеся там люди требуют от Лукашенко уйти, и кто займет его место, для них по-прежнему не принципиально. Пятикратный президент и его окружение явно просчитались, вынудив Светлану Тихановскую покинуть страну. Прежде всего, обстоятельства ее отъезда сразу высветили главное — сделала она это не по своей воле. Во-вторых, не Тихановская была тем человеком, который вывел народ на улицы.
В этом еще один парадокс происходящего. На всех этих протестных акциях, какой бы масштаб те не принимали, не видно лидеров. Совершенно не просматриваются в многотысячных толпах какие-либо конкретные фигуры, руководящие процессом или хотя бы этот процесс направляющие. В логике режима, пожалуй, стоило не доводить до кризиса. Либо с самого начала поискать преемника, как это сделал Назарбаев в Казахстане, при котором можно занять непыльную должность, сохраняя при этом влияние. Или хотя бы не рисовать слишком вопиющие 80 с чем-то процентов. Ведь 52, скажем, процента тоже вполне достаточно для переизбрания, а не так бросаются в глаза. Пусть проигравшие подают апелляции. Как говорится, пока суд да дело…
Лукашенко пошел напролом и просчитался. Не заметил или не пожелал заметить изменений, произошедших в стране за минувшие годы. Настроений в том числе и среди тех, кто действительно голосовал за него на всех предыдущих выборах. Истеричные заявления про влияние извне и координацию протестных акций из Варшавы и Лондона никого не убеждают — ни из Варшавы, ни из Лондона, ни даже из соседнего дома физически невозможно заставить людей выходить на улицы, где их тут же принимаются «метелить» и «винтить» еще сохраняющие верность режиму бойцы разного рода батальонов, отрядов и прочих военизированных подразделений.
Похоже, и бойцы постепенно начинают осознавать, что же в действительности происходит. Слухи об увольнениях из отрядов и батальонов множатся. Некоторые подтверждаются, некоторые так и остаются слухами, все же это, хотя и важная, но только деталь. Утверждать, что в их настроениях произошел перелом, пока что преждевременно. Произошел ли перелом в настроениях высшего эшелона власти, тоже еще трудно определить. Есть лишь косвенные признаки, включая уже упомянутое заявление самого Лукашенко, хотя тот почти сразу и попытался сыграть в эдакого Сальвадора Альенде.
«Пока вы меня не убьете, других выборов не будет» прозвучало, скорее, истерично, да еще и сквозь дружное: «Уходи!»
Судя по всему, единственный способ переломить ситуацию, который еще остался у Лукашенко — попытаться получить помощь из Москвы. Однако и тут, по-видимому, оказалось не все так просто. Нет никаких сомнений, в эти дни шли и, по-видимому, продолжают идти интенсивные переговоры между Минском и Москвой. Пресс-служба Кремля не может обойти вниманием телефонный разговор Владимира Путина с кем-либо из зарубежных лидеров, особенно, если об этом разговоре публично сообщил абонент с другого конца провода. Помощники, советники и прочие штатные единицы кремлевской администрации о своих телефонных и иного рода, в техническом смысле, контактах с кем бы то ни было отчитываться перед общественностью не обязаны. Содержание их разговоров не должно быть всеобщим достоянием, и вряд ли станет.
Все же вполне можно предположить, что в ходе этих разговоров Лукашенко или кому-то из его окружения в Кремле сказали нечто принципиальное. Вот, что именно, пока не ясно. В сети попадаются сообщения о колоннах грузовиков без опознавательных знаков, «идентичных транспорту ОМОНа и Росгвардии», якобы движущихся в сторону российско-белорусской границы. Когда в минувшую субботу стало известно о телефонном разговоре Лукашенко и Путина, сразу же поползли слухи о готовящемся силовом вмешательстве России, перемежаемые разного рода логическими построениями на тему, почему такого не случится.
Не исключено, официальная Москва до сих пор открыто не проявила участия потому, что в складывающейся на глазах ситуации со всей очевидностью возникла необходимость выбирать между Лукашенко и собственно Белоруссией. Помочь утратившему последние остатки былой популярности конкретному человеку тем или иным путем удержать власть, или потерять последнего остававшегося по-настоящему дружественным соседа. Выбор слишком трудный, чтобы сделать его сразу. Ввести в Белоруссию войска или даже только подразделения «Росгвардии» слишком опасно. Не потому, что это может вызвать негативную реакцию в Берлине, Париже, Брюсселе или какой другой иноземной столице. Какую реакцию это вызовет на улицах Минска — вот вопрос, на который в Кремле не находят удовлетворяющего ответа.
Между тем, ближе к вечеру понедельника Лукашенко уже намекнул на возможность проведения новых президентских выборов. Хотя по-прежнему настаивая на своих условиях: только после подготовки новой конституции и принятия таковой на референдуме. Он все еще пытается использовать свое, специфическое, впрочем, обаяние, которое, тем не менее, в прошлом многих действительно завораживало. Теперь уже понятно — не завораживает, только он этого еще не видит. Потому надеется потянуть время. Вдруг получится на пару лет, а то и вовсе до конца очередного, отмеренного пресловутыми восемьюдесятью процентами, президентского срока. Может быть, все еще искренне веря в эти проценты.
