Позднее пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков попытался сгладить впечатление. По его словам, цитату «вырвали из контекста». На самом деле, уверяет г-н Песков, министр хотел сказать, что Россия готова к разрыву отношений, если таковой произойдет по инициативе Евросоюза. Затем и пресс-служба МИД поспешила с уточнением, фактически повторив заявление кремлевского спикера.
Получилось почти как в сентябре прошлого года, когда пресс-секретарь МИД России Мария Захарова прокомментировала визит сербского президента Александра Вучича в Вашингтон в такой форме, что извиняться потом пришлось не только ее непосредственному начальнику, но и самому Владимиру Путину. Извинения г-н Вучич принял, не скрывая своего удовольствия, особо подчеркнув, что прежде ни Лавров, ни Путин перед ним никогда не извинялись, а теперь сделали это оба.
Да еще добавил, что сам он в телефонном разговоре с российским коллегой об этом досадном происшествии «даже не напоминал, и как воспитанный человек никогда бы не напомнил». В общем, оплеуха получилась звонкая — и от кого! От единственного, по сути, европейского (географически) союзника России. Не считая Александра Лукашенко, конечно. К тому же сербский президент, хотя и в несколько завуалированной форме, но достаточно прозрачно давал понять, что, по его скромному мнению, слово «союзник» не синоним слова «подчиненный», о чем в Москве имеют склонность забывать.
На этот раз ситуация складывалась, конечно, не столь критическая, чтобы подключать президента. Обошлись пресс-секретарем. Все же было заметно, что откровения г-на Лаврова пришлись очевидно совсем не ко времени. Откровения, поскольку министр высказал затаенную мечту многих высоко- и не очень высокопоставленных российских чиновников, которые почувствовали бы себя куда лучше, не будучи связанными множеством условностей, которые налагают отношения с Евросоюзом вообще, равно как и участие в некоторых общеевропейских структурах в частности. Даже в нынешней ситуации, когда эти отношения находятся в районе точки замерзания.
Или, может быть, именно по этой причине. Разумеется, пристрастие этих самых чиновников тратить заработанные тяжким трудом деньги на европейских просторах также нельзя не учитывать. Дело, однако, как представляется, не только в собственных шале и виллах на Лазурном и прочих берегах. Россию с Евросоюзом связывает множество нитей, обрыв которых чреват последствиями для самой Москвы, причем куда более серезными, чем для противоположной стороны.
Взять хотя бы самые заметные нитки, иначе именуемые трубопроводами. Где еще найти таких платеже- и договороспособных покупателей нефти и газа, на экспорте для которых по-прежнему зиждется практически все благосостояние России? Попытались было в Китае, получилось гораздо хуже, чем предполагали самые скептически настроенные. Из Пекина после долгих переговоров ответили, что вкладываться в строительство газопровода под претенциозным названием «Сила Сибири» даже и не собирались, но если Россия за свой счет газопровод построит, газ — так и быть — купят. По фиксированной цене, которую сами и назначат.
С Турцией тоже вышло совсем не по первоначальному плану. Газопровод по дну Черного моря хотя и проложили, но как часть транспортной системы, конечная точка которой находится все в том же Евросоюзе. Все остальные потенциально заинтересованные в российских ресурсах страны либо финансово ненадежны, либо по этой части и вовсе несостоятельны, либо находятся слишком далеко, чтобы туда физически можно было протянуть газовую трубу.
Кроме того, разрыв с Евросоюзом как межгосударственным объединением означает прекращение действия множества взаимовыгодных, как принято говорить, соглашений, для России принципиально важных. Все эти соглашения — или им подобные — пришлось бы перезаключать уже на двусторонней основе с отдельными членами ЕС: почти как Британии, пришлось бы договариваться с каждой из 27 стран по отдельности, не сложись после несчастного Brexit общий договор. Даже участие в общеевропейских структурах — вроде опостылевшего официальной Москве Суда по правам человека — имеет свое значение, в ином случае не рвались бы так российские парламентарии на очередную сессию ПАСЕ.
С одной стороны, конечно, заманчиво. Можно этот суд не просто игнорировать — не будет вообще никакого суда, не смогут российские граждане туда обратиться, как не имеют такой возможности граждане Беларуси, в Совете Европы не состоящей. Под такое дело и смертную казнь очень легко вернуть в Уголовный кодекс, о чем в России многие мечтают. Вот с другой стороны не все так просто, как могло бы показаться. Наконец, пусть и на чисто эмоциональном уровне, картинка получается совсем неприятная. Мало того, что отношения с Соединенными Штатами складываются в последнее время хуже, чем во времена Холодной войны. Если добавить туда же Евросоюз, с кем окажемся? Вон даже Лукашенко и тому понадобилось демонстрировать на своем «народном собрании» присланную из Брюсселя бумажку с неразборчивой подписью, в которой к нему обращаются «Ваше превосходительство».
Само собой разумеется, министра за сказанное в интервью даже не пожурят. Не наказали же его подчиненную за откровенное хамство в адрес президента дружественной страны. Слова — и те, и другие — были в общем стиле общения современной России с внешним миром. За такое не наказывают. В крайнем случае, мягко, по-товарищески, намекают, что не стоит выходить за рамки, пока за них еще не вышло первое лицо государства. Вот когда выйдет, тогда другое дело. А то, может быть, и намекать не станут, напротив, одобрительно похлопают по плечу. Ведь министр ничего такого криминального не совершил. Просто предупредил, что может случиться, чисто теоретически, если последуют очередные санкции. Что бы там ни говорили, новых санкций кремлевские обитатели совсем не хотят.
