По другую сторону, не Атлантики даже, бывшего Железного занавеса, тоже недоумевали: Украина – это где? "Киев – это ведь в России?" – спрашивал меня преподаватель провинциального британского университета. Дело было уже на исходе 90-х. К тому времени независимая Украина существовала почти десятилетие.
Полагаю, теперь этот британский ученый уже не станет задавать подобного вопроса. Украина прочно нанесена на географическую карту (и на глобус, если уж так хочется). За что украинцам вполне стоит поблагодарить одного человека, имя которого – Владимир Путин. Владимир Путин нанес Украину на карту. Нанес прочно. Навсегда. Стереть эту страну с карты теперь уже практически невозможно. Ему самому, конечно, хотелось бы. Он-то уверен, что никаких украинцев не существует, есть просто еще одна этнографическая группа русского народа. Примерно, как поморы, живущие в Архангельской области и до совсем недавнего времени говорившие вроде бы и русском языке, но далеко не всегда понятном приезжим из других регионов.
Для западного европейца, тем более, американца, не вдающегося в подробности, разница и правда не просматривается. Пишут теми же буквами, на слух, если не знать, и языки не отличишь. Украина и Россия действительно связаны между собой множеством не нитей даже, канатов с руку толщиной. О чем тут говорить, если Советским Союзом почти два десятилетия руководил украинец по происхождению Брежнев. Многие мои московские знакомые имеют там и друзей, и родственников. Да и у меня самого найдутся. Оттуда, из-под Кривого Рога, родом уже давно покойный второй муж моей бабушки, которого я всегда называл дедом, и который меня считал своим внуком. Одна только деталь. Прожив большую часть своей жизни – примерно с 20-ти до 92-х – в России, даже со своими украинскими родственниками разговаривавший исключительно по-русски, Григорий Михаилович Слюзко всегда считал себя украинцем. Так и ответил однажды на мой вопрос, да еще и удивился, что я спрашиваю.
Не для всех народов язык – способ национальной самоидентификации. Не верите, спросите ирландцев. Они даже в своем парламенте независимой во всех отношениях Ирландской республики говорят на английском. Вот только попробуйте на этом основании назвать ирландца англичанином. В Дублине, возможно, и не отреагируют. Иностранец, что с него взять. А вот где-нибудь в глубинке могут, извините за выражение, и по морде съездить. Так и для украинцев. И уж если словаки имею право на свою государственность, которой не существовало аж до 1992 года, почему не имеют украинцы? Только потому, что так хочется Путину?
Путин тут вовсе не одинок. Очень многие в России думают так же, как он, и были бы совсем не против, если бы на географической карте вместо независимой Украины возник какой-нибудь Юго-западный федеральный округ Российской Федерации. Имперский комплекс силен. Они искренне верят, что танки с триколором на броне по ту сторону украинской границы встретят цветами. И потом, когда дым рассеется, сами снова без пограничного контроля и таможенного досмотра приедут в Киев, где аллею Героев Небесной Сотни к тому времени снова переименуют в улицу Октябрьской революции, и пойдут дегустировать вино в «Троянду Закарпаття». Как их встретят киевляне, они не задумываются. Уверены, что все так же, как и раньше, с распростертыми объятиями.
Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков в воскресенье снова уверял, что никакого вторжения не случится, потому что в этом «нет смысла». Да и вообще «Россия на протяжении всей своей истории никогда ни на кого не нападала». Не нападала, разумеется. Обычно это называлось «добровольным присоединением», «интернациональной помощью», «возвращением исконных территорий», без которых, как тут недавно напомнил один отставной кремлевский чиновник, Россия не может считать себя полноценной, или как он там выразился в своем витиеватом послании бывшему начальнику.
Вот только знаменитую картину Василия Сурикова переименовать пока не догадались. Или давно не были в Русском музее, а потому запамятовали, что там, на табличке под живописным полотном, до сих пор значится: «Покорение Сибири Ермаком».
