Павел Широв: Чемодан, вокзал — отсюда

Обратите внимание: материал опубликован 1 год назад

Уехал давний знакомый. В прошлом — школьный учитель, последние годы зарабатывал репетиторством. Уехал всего за пару недель до своего шестьдесят четвертого дня рождения. Причину объяснил коротко: «Не хочу умирать в совке». Потом признался, что впервые об отъезде задумывался еще в конце 80-х, но тогда решил остаться. С падением коммунистического режима появилась надежда: может быть, не сразу, но со временем страна станет «нормальной». Так он выразился. Теперь считает, это была не надежда, а иллюзия.

Моему знакомому, можно сказать, повезло. Старшая дочь уже лет пятнадцать живет в Германии, сам по праву рождения подпадает под израильский закон о репатриации, которым и воспользовался. Шутит: «пятый пункт», который в советское время закрывал многие двери, пригодился на старости лет. На вопрос, что делать тем, кто «по паспорту русский», глубоко вздохнул и развел руками. «Не знаю. Могу только посочувствовать».

Другой знакомый, тоже из прошлого и тоже, так совпало, школьный учитель, решение еще не принял. Но заграничный паспорт себе на всякий случай оформил. Первый в жизни. До сих пор за границей не был ни разу. Жена с детьми ездила, а он не видел в том необходимости. Перспектива оказаться в совершенно незнакомом мире, по-видимому, пугает. Говорит: «Возраст критический — пятьдесят шесть — многовато, чтобы начинать с нуля, но здесь [в России], будет только хуже».

Сразу становится понятно, не о материальном речь. Наше поколение и времена всеобщего дефицита хорошо помнит, и 90-е. И профессия моего знакомого позволяет, по крайней мере, в Москве, зарабатывать достаточно, чтобы не только сводить концы с концами. Возвращаться к тому, от чего с радостью уходили в 1991-м, снова приспосабливаться, совсем не хочется. Да и опоздать, тоже, границу ведь и закрыть могут...

Это уже не цитаты, краткий пересказ длинного монолога. Там еще было о советской армии, в которой мой знакомый отслужил в свое время положенные два года и которую вспоминал потом, как кошмарный сон, и о том, что мародеры Ирпеня и Бучи вернутся и запросто могут устроить в Москве то же самое, когда экономика рухнет, и станет нечего есть. Может быть, человек просто себя накручивает, чтобы принять наконец решение, но вполне возможно, искренне опасается, как после краха советской системы в Москве реально опасались (вот ведь парадокс) еврейских погромов. Вслух такие слова теперь никто не произносит, но в разговорах нет-нет да и промелькнет этот уже давно и, казалось бы, прочно забытый страх. Оснований для которого вроде бы и нет — только ощущение, что ситуация окончательно вышла из-под контроля, и теперь возможно все.

Оба моих собеседника политикой интересовались, но, по сути, никогда не занимались. Несколько раз ходили на митинги против войны в Чечне и в защиту свободы слова — и только. Происходившим в стране довольны не были, но похоже, как, впрочем, и очень многие, даже представить себе не могли, что дойдет до войны. И нежелание отождествлять себя со страной-агрессором тоже играет свою, совсем не последнюю роль. Вот, правда, опять же — что делать тем, кто не подпадает под действие закона о репатриации, и возраст уже не позволяет начинать с нуля на совершенно пустом месте?

С начала войны Россию, по некоторым данным, покинуло уже более 200 тысяч человек. Насколько эти данные верны, сказать трудно, но очень похоже, цифры близки к реальности. Только в Грузию, по информации официального Тбилиси, на середину апреля переехало порядка 80 тысяч граждан России. Около 60 тысяч находится сейчас в Армении. И это не только потерявшие возможность работать в России журналисты или молодые IT-шники, которым легко устроиться в любой стране.

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное

Еще