ФАКТЫ
Выставка «CILME / Ткань как концепция и материал латвийской идентичности» открылась в Рижском художественном пространстве на ул. Кунгу, 3, и будет открыта до 18 марта. Этот проект Латвийской академии художеств посвящен 100-летию Латвии и поддержан Государственным фондом культурного капитала, Рижской думой, Департаментом образования, культуры и спорта Рижской думы.
Очаровать и одновременно развеселить здесь готова практически любая работа: поклон сценографу пространства Кристиану Бректе. CILME — гораздо больше, чем набор экспонатов. И даже не «два в одном», где совместилось красивое с умным. Это многое и многие — в одном народе. Народ представлен 51 художником, что обеспечило умозрительный «ковер» богатейшими тональными переливами.
На выставке далеко не все привязано к понятию «текстиль», не зря она названа междисциплинарной и ткань рассматривается лишь как материал, из которого сплетена латвийская идентичность. Есть и ковры, и традиционные узоры, но есть и большее. В узор можно сложить фотографии, он может проступить в буквах, написанных маслом на холсте: отойдите, взгляните снова — и явится вам аусеклис. Можно взять полотно, нанести на него изображение фотоспособом, а после пройтись по изображению гладью или крестиком.
Нить входит в картинку, из волокон складывается общий орнамент, и человек становится частью социума.
CILME не представляет нам очередной парад узоров (магазин для туристов с «правильными» варежками ищите у входа галерею справа): она представляет национальные особенности, о которых каждый из художников сказал свое слово. Что же касается варежек — красу и гордость этнографических экспозиций, — то есть здесь и они. Сжались в кулак и подняли большой палец: в них хорошо! А подойдете поближе — увидите, что варежки эти уже носили, а значит, и большой палец в них поднимали не раз.
Может быть, главное, что позволяет выжить маленькому народу, — способность к самоиронии.
А ею благодаря блистательной кураторской работе пропитано здесь все — от рукавичек «с эмоциями» до надписей по стенам: латыш то, латыш се. «Латышу не нравится, когда у кого-то дела идут лучше, чем у него». «По будням латыш пессимист, по праздникам — патриот». САМОирония чистой воды: тексты эти на другие языки не переведены, а значит, латыши шутят над собой и между собой, от других по секрету. Художественное пространство в определенном смысле оказалось пространством замкнутым — может быть, впервые в своей истории. Потому что главной его задачей вдруг стало не явить миру художественные достижения (коих никто не отменял), а поведать о национальном характере. И именно здесь латыш занялся не обидами, нанесенными извне: он занялся собой.
