СПЕКТАКЛЬ
Режиссура и хореография — Инга Красовска, сценография и костюмы — Илзе Витолиня, свет — Максим Устимов, музыкальное оформление и оригинальные композиции — Зане Домбровска. На сцене — актеры Рижского русского театра Виталий Яковлев и Александр Маликов, а также певицы и актрисы Айя Андреева-Айшпуре и Зане Домбровска. В спектакле звучит музыка Арво Пярта и Карлиса Лациса. paraDIZZY, вошедший в репертуар Рижского русского театра, поставлен в сотрудничестве с Пространством музыки и драмы OratoriO в рамках совместного проекта «Meeting point. Tikšanās vieta. Место встречи».
Постановщик — Инга Красовска, профессиональный хореограф, выпускница Латвийской академии культуры. Работала в театрах Латвии (в актуальном репертуаре «Дайлес» — «Лев зимой» и «Пролетая над гнездом кукушки»), Македонии («Жизнь прекрасна» в Национальном театре Македонии), России («Письмо счастья» в Московском драматическом театре им. А.Пушкина), дважды становилась лауреатом латвийской премии «Ночь лицедеев» — за постановки в «Дайлес» и Лиепайском театре сезонов 2010/2011 и 2011/2012 гг.
Язык движений — то самое универсальное эсперанто, которым владеет каждый. Просто уровни владения им у нас разные. Двигаться ТАК мы не очень можем, зато способны понять, о чем танцуют другие: любой шаг здесь наделен «речевыми» способностями.
Современный танец? Нет: там больше техники, больше выраженной тяги к совершенству, там красота, которая стремится стать самоцелью. Хореограф Инга Красовска призналась, что предпочитает работать не с профессиональными танцовщиками, а с актерами. Движения сами по себе ей, как и нам, не совсем интересны — она делает их осмысленными, пусть не до конца отточенными, зато согретыми эмоцией и близкими к тому, что зритель мог бы сделать сам. И чтобы от смысла, от чувств героев его не отвлекали сложные па.
Спектакль лишен задачи рассказать о чем-то подробно и доходчиво.
В paraDIZZY зрителю отводится более активная роль — его приглашают домысливать увиденное на свой вкус, и он, как фокусник из-за пазухи, все вынимает и вынимает из увиденного одну трактовку за другой.
Здесь движения — как связанные между собой слова, из которых состоят предложения. Слова неоднозначные, не истертые от частого употребления — интригуют и погружают зрителя в происходящее в качестве соавтора истории: поймет так — увидит то, поймет по-другому — увидит другое. И он с удовольствием меняет абзацы местами.
Театр? Пантомима? Цирк? Эстрадное представление, в котором то поют, то кувыркаются? Нет, все сложнее и интереснее: мы получили междисциплинарный спектакль, вобравший в себя всего понемногу и способный играть на любом поле. paraDIZZY — работа фестивального формата, которая вполне могла бы внедриться в расписание и HOMO NOVUS, и RE Rīga. Выйти на улицы или на любую экспериментальную площадку — хоть в Театре на улице Гертрудес, хоть в KVADRIFRONS, хоть в Dirty Deal Teatro. Но повезло Пространству музыки и драмы OratoriO, которое, как мы понимаем, еще определяется с жанровым охватом своего репертуара и было только радо шагнуть навстречу новой форме, непривычному языку.
О чем спектакль? Название подсказывает:
перед нами парадиз, история отношений Адама и Евы. Современное грехопадение — какое оно?
В том, что инициатором отношений остается Ева, сомнений не возникает: смеется, чтобы обратить на себя внимание, капризничает, чтобы это внимание закрепить. Адам замечает уловки не сразу, но с интересом включается в игру. ParaDIZZY — постановка женская, верьте тому, о чем Инга Красовска говорит.
Или: спектакль о том, как понимают отношения в двух противоположных лагерях — мужском и женском. И как их разыгрывают — как по нотам, не зря реквизит сводится к нескончаемому набору музыкальных инструментов, на которых можно исполнять мелодии то мощные, то трепетные и которыми удобно бросаться в партнера — как на кухне тарелками для битья. А что ноты у каждого свои — так это понятно и даже интересно. Никогда не знаешь, когда и как в твои такты впишется визави.
Или: в постановке заняты две пары актеров — одни лидируют, другие как бы комментируют происходящее своим деятельным присутствием. Забросят в центр сцены белую юбку — и главная героиня, вся в черном, начнет осваивать с ее помощью женские хитрости, то в ангельские крылья превращать, то в фату. Глядя на нее, актер «из зазеркалья» достанет себе юбку точно такую же и примется носить не совсем свой костюм, — повторять чужие застенчивые движения, делать это по-мужски угловато, но — «за попытку спасибо», кавалер вошел в положение дамы.
Или: в любом из нас живет и мужское, и женское. Так что оценить партнера мы можем, как тайну, а понять — как самого себя. Заявленная авторами мужественность мужчины и женственность женщины от этого не пострадают.
Или: любовь требует труда. С ней сложно, без нее пусто, и актеры, разбежавшись в разные концы сцены, поют поочередно, но об одном и том же: о тоске. А чтобы выдержать границы, которые авторы рижского рая сочинили для себя сами, поют со словами, но на несуществующем языке. У Айи Андреевой-Айшпуре он, понятное дело, напоминает латышский, у Виталия Яковлева — чуть ли не венгерский, но это не смешит: мы вслушиваемся, нас только что обучили считывать подтексты в обход словаря.
Или: две актерские пары, занятые в истории для двоих — не для четверых, — наводят на мысль, что каждый из героев един в двух лицах. Каждый при своем альтер эго: подсознание диктует, человек делает — превозмогает себя, любуется собой, делает себе замечания и подсказки.
Или:
жизнь есть движение, о чем движение — о том и жизнь.
Айя Андреева-Айшпуре: «Участие в этом спектакле означает для меня абсолютный выход из зоны комфорта и поиск в себе совсем новых средств выражения… Пережить женственное взросление, расцветание, от резвой девочки-подростка до расцветшей женщины: мне нравится эта задача».
Виталий Яковлев: «Спектакль, основанный на пластике, в обществе, где больше применяются слова, — это спектакль на иностранном языке».
Александр Маликов: «Классно поработали, да и вроде не бездарно».
