Мы решили дать информацию о том, как спектакль задумывался и создавался. Как его представляли себе авторы, приехавшие к нам из Санкт-Петербурга, — инсценировщик и режиссер Алексей Синицын, сценограф и художник по костюмам Александра Паршай, педагог-репетитор Станислав Демин. И рижские актеры — Ольга Никулина, Юлия Бернгардт, Евгений Корнев и Артур Трукшс, которых члены молодой питерской команды объединили словом «ребята».
А еще — каким спектакль увидели мы.
- Алексей Синицын: В Петербурге мы поставили клоунский спектакль, и материала получилось столько, что стало ясно: надо делать продолжение.
Для бессловесной клоунской истории требовался сюжет, известный всем и каждому, чтобы пускаться в импровизации и знать: зритель тебя понимает. Так продолжением питерского «Дон Кихота» в Малом театре кукол стал рижский «Шерлок Холмс» — наша тема, наш телегерой, в честь которого в городе называют отели, устанавливают барельефы и проводят костюмированные шествия.
- Алексей Синицын: Стали фантазировать, что произошло бы, если бы все это приснилось миссис Хадсон? И подумали: это должны быть сны, визуально напоминающие комиксы, — очень яркие графические картинки.
Подчеркивая условность жанра, сценограф сочинила чашки и рюмки, лишенные объема: чокнуться можно — напиться нельзя. А бутафоры расписали пиджаки не совсем ровными клеточками и черными кантами по желтому фону — не потому, что нужные ткани не продаются, а потому, что купить готовое было бы слишком просто и не смешно.
- Александра Паршай: Мне как художнику захотелось как бы нарисовать историю. Мы сделали нарочито плоский реквизит, здесь все нарисованное — как история из бумажного комикса, которая на сцене оживает, превращается из 2D в вариант 3D.
Работа художника заслуживает продолжительных аплодисментов. Впечатление такое, что именно она задала нужную ноту, нужный градус краскам и эмоциям, и все радостно подчинилось этим веселым правилам: мы играем в игру!
- Александр Синицын: Мы понимали, что предстоит работать с драматическими актерами и понадобится предварительный период тренингов. Поэтому я пригласил Стаса, который с 13 лет занимается пантомимой и играет у меня в клоунском спектакле. Мы вместе готовили ребят к работе, помогали им войти в этот особый жанр, в котором совершенно по-другому приходится существовать: в клоунаду. Я бы даже уточнил, что это лирическая клоунада — в отличие от цирковой.
С цирковой клоунадой легче: там потехе отводится час, акробатам и жонглерам — время, пропорции оттачивались годами, и по коверному успеваешь соскучиться. Театральная клоунада рискует больше: смех требует передышки, а ее не дают, ведь сюжет не имеет права провисать, а темп — теряться. Между «номерами» требуется надежная связка, одна история должна продолжать другую и выливаться в стройный, логичный рассказ.
- Алексей Синицын: Мы изначально решили, что это будет не детский спектакль. Странно было бы предположить, что в цирк ходят только дети, на того же Полунина дети практически не ходят — только взрослые. Вопрос в том, насколько взрослые открыты и насколько они готовы воспринимать что-то непривычное. Многие взрослые сохраняют в себе детскость, и наша задача — соединиться с ними в этой детскости, позволить в атмосфере театра — довольно строгой — немного побаловаться, побыть детьми. Это очень хорошая театральная задача!
Проверку на детскость пройдет не каждый. Но обязательно найдется кто-то, кто способен улыбаться час и пятнадцать минут без перерыва. Ему даже не понадобиться вручать «нарисованный» пистолет, а после отнимать, приговаривая что-то вроде «ну взрослые же люди!»: такой зритель не подведет, даже если не включать его в действие.
- Алексей Синицын: Мы исходили того, что Холмс ищет убийц, но решили это в логике клоунады. Что-то совсем уж детективное просто тяжело для жанра. Отталкивались от персонажей Конан Дойля и исключительно от ассоциаций по поводу того, что он написал. Ведь не всегда понятно, что у Холмса, Ватсона и миссис Хадсон происходит дома между преступлениями, как они вообще живут у себя на Бейкер-стрит.
Для преступлений предусмотрена плоская лужица из красной резины, которую можно уронить рядом с телом и ужаснуться. А в перерыве между преступлениями на Бейкер-стрит музицируют, роняют из трубок картонный дымок и дергают луну за веревочку.
- Ольга Никулина: Мы набрасывали ассоциации на героев, на Англию, на детективы. Алексей предложил нам представить, чего каждый из персонажей боится и о чем мечтает: так стали возникать идеи для этюдов.
- Алексей Синицын: Для нас было важно, чтобы это был еще и авторский материал ребят, наша совместная с актерами импровизация. У них была абсолютная свобода творчества, а у нас — задача, чтобы в конечном итоге все превратилось в хорошую сюжетную историю. Сюжетную настолько, насколько это позволяет жанр.
Уходить в импровизации с головой и не бояться при этом утратить связь с книжной реальностью можно было смело: проверенные сюжеты не подведут. Можно было даже удариться во все тяжкие и вспомнить классические клоунские штучки, которые то и дело целятся в зону «ниже пояса». Вкус авторов не подвел — клоуны остались клоунами, но вели себя вполне галантно, в границах 12+.
- Алексей Синицын: Пьеса подразумевает текст, а у нас текста не было. Был некий материал, состоящий из того, что в обычной пьесе называется авторскими ремарками. Но назвать это пьесой сложно — они же ни одного слова не произносят по большому счету!
- Станислав Демин: Потому что в пантомиме мы не разговариваем, наше тело говорит. А в клоунаде уже добавляется голос. Но это не человеческий голос, он откуда-то не из нашего мира.
Не из нашего мира доносятся хмыки и покряхтывания, в которых угадываются человеческие слова и имена: так легче всем. А вот ходят и спят в ненашем мире совсем не так, да и смеются не тогда, когда ждешь. Здесь многое поставлено с ног на голову — мужчин играют женщины, следствие ведут глупыши. Клоуны на том стоят — берут на себя роль очаровательных дурней и повышают зрительскую самооценку: да вы умнее любого Холмса!
- Станислав Демин: Ребята что-то не так делают, не так предметы берут, не так используют луну, потому что в реальности ее с неба не снять. Клоун что-то делает — это его мир, и мы приглашаем зрителя в него окунуться — утонуть, расслабиться, посмеяться.
Зритель тонет, потому что расслабился, но остается жив. Его удержала соломинка: он решал, кто тут рыжий клоун, а кто белый. Даже с профессором Мориарти не все так просто: Карабас-то он Барабас, зато как играет на органчике, на скрипочке, на поющем бокале! В рыжие, конечно, угодил Ватсон — заводная и живая, как вода, Юлия Бернгардт. Зато Холмс в белые не очень-то и стремился: у Ольги Никулиной он получил маску умного, даже суховатого, сосредоточенного на логических изысканиях бормотуна.
- Алексей Синицын: Для нас было важно, чтобы ребята нашли в себе этого странного клоунского персонажа, чтобы у них внутри выстраивалась смещенная логика, а не логика обычного человека. Мне очень нравится сравнение с пятилетним ребенком: считайте, что это персонажи, у которых нет опыта. Все, что они видят вокруг себя, они открывают заново. Все, что для нас кажется очевидным, для них неочевидно. И было важно найти компромисс между их смещенной логикой и зрителем, который в эту логику постепенно должен вникать. И когда все соединится, когда зритель поверит, что дождь может пойти, если открыть зонтик, — тогда все и случится.
Вошел ли зритель туда, куда его звали, — в пространство, где дождь готов идти для одного человека? Кто-то — да, кто-то — нет. Но звали туда всех.
- Ольга Никулина: От процесса игры мы получаем огромное удовольствие, а это немало.
