Фотографии на камне, на молотках и ножницах. Фотографии на экранах, на стенах, в рамах и без рам. Или, как у Виктории Эксты, кадры, когда-то снятые сразу один за другим и теперь сменяющие друг друга в одном и том же окошке: окон много, и в каждом мелькает почти кино. Улдис Бриедис представлен классической черно-белой серией 1975 года «Рига — Владивосток».
А Яна Романова из Санкт-Петербурга привезла и растянула в бесконечную длину книгу-объект — гармошку из семейных фотографий.
Групповой портрет по цепочке
Бабушка Яны была грузинкой, но с тбилисской родней Яна познакомилась, когда приехала в отпуск с друзьями в Тбилиси.
— Они очень эмоционально восприняли мой приезд: я не знала, как реагировать. Они меня сразу принимали, как близкого родственника, как будто они меня всю жизнь знали, а для меня они поначалу были чужими людьми. Я выросла в другой ситуации, когда родственные связи воспринимаются как-то иначе: у тебя есть семья — что-то маленькое...
Родственников в Грузии оказалось много, в России — тоже много, и собрать больше сотни человек в одном месте, чтобы сделать групповой портрет, оказалось делом невозможным. Яна придумала вариант растянутого семейного портрета и в каждом доме просила кого-нибудь выбрать родственника, с которым ему хотелось бы сфотографироваться. Тот выбирал следующего, и так далее: стала складываться цепочка, в которой из одного кадра в соседний переходит какой-то человек. В конечном итоге кто-то выбрал Яну, а она переключилась на российскую родню, что объединило и страны, и семью.
Параллельно шла работа над оборотной стороной листов раскладной книги. В каждом доме Яне показывали все новые фотографии ее бабушки, которая когда-то вышла замуж и переехала в Ленинград. Бабушка очень любила фотографироваться, а дедушка очень любил фотографировать, так что вся грузинская родня периодически получала по почте снимки, и они даже не повторялись.
— Я решила переснимать бабушкины портреты в пакетах, в которых там держат фотографии, — это больше отсылает в форме. В принципе видно, где она моложе, где старше, но ничего другого невозможно определить. Там не было дат — только буквально в паре мест. Глядя на них, вроде бы, можно получить какую-то информацию, но на самом деле ты ее не получаешь. Ты ничего не узнаешь, ничего не происходит, кроме любования формой в чистом виде. Когда мы делаем семейный альбом, мы чаще всего включаем в него какие-то радостные моменты и только близких членов семьи. Так создается семейная мифология -- семья там всегда идеальная, все друг друга любят, и в принципе это делает каждый альбом и каждую семью похожей на другие.
Инсталляция Яны — это нескончаемый обеденный стол с семейной фотолетописью по центру. Вокруг стулья, чтобы присесть и почитать тексты: они тоже присутствуют в книге-раскладушке. Рядом показывают видео о том, что происходит с этой книгой, когда ее сложишь: она обретает форму косой гармошки — непонятно, как с ней общаться, как к ней относиться. Форма продуманная — спорная, неправильная, незаконченная. Как любая семейная история, которая в наше время уже не имеет ни концов, ни начал.
Объект Яны Романовой был создан в 2012—2013 годах и участвовал во многих выставках.
